Муниципальный фильтр неадекватен и вредит даже властям

Эксперты Комитета гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина изучили особенности применения муниципального фильтра на губернаторских выборах и, в частности, выяснили партийную принадлежность муниципальных депутатов, подписавшихся за кандидатов.

По данным КГИ, только у КПРФ в Удмуртии был шанс преодолеть фильтр самостоятельно, но даже там партия прибегла к помощи партии власти. Единственным, кто обошелся без подписей единороссов, стал Роман Кияшко (КПРФ) из Севастополя, обратившийся за помощью к «Справедливой России» и Партии ветеранов. У кандидатов от ЛДПР и «Справедливой России» подписи «Единой России» составляют солидную долю: своих подписей у ЛДПР больше только в Удмуртии, а у эсеров – в Свердловской области. При этом кандидаты почти не обращались к самовыдвиженцам: например, в Свердловской области их подписи были использованы на 40%, в Ярославской – на 30%, в Бурятии – на 21%, в Калининградской области – на 20%.

Авторы особо выделяют ситуацию в Бурятии, где Вячеслав Мархаев (КПРФ) получил отказ в регистрации из-за сдвоенных подписей, при том что использовал всего две подписи от единороссов. В то же время Сергей Дорош (ЛДПР) получил от партии власти 20 подписей (от своей – две), а Бато Багдаев («Коммунисты России») – 19 (и ни одной подписи от своей партии).

Недопуск на выборы мэра Екатеринбурга Евгения Ройзмана ярче всего свидетельствует о неадекватности муниципального фильтра, считают эксперты. Они напоминают, что, по данным Центризбиркома, свободными в области остались подписи 619 из 1540 депутатов, но первый вице-губернатор Владимир Тунгусов говорил, что в сумме кандидаты собрали 1370 подписей – и, следовательно, свободными остались всего 170 подписей. При этом в облизбирком, по расчетам КГИ, не были сданы подписи 378 единороссов, 150 самовыдвиженцев, 26 эсеров, 13 депутатов от КПРФ и 15 – от остальных партий. «Полагаем, что, даже если 378 подписей единороссов не были блокированы, вряд ли Ройзман смог бы большинством из них воспользоваться», – говорится в докладе.

В последнее время было много искусственных аргументов за муниципальный фильтр, напоминает соавтор доклада Александр Кынев: «Говорят, что те, кто его не преодолел, сами виноваты. Когда говорят, что популярные кандидаты работали плохо, предполагается, что все остальные работали хорошо, а это чушь: львиная доля тех, кто фильтр преодолел, никому не известные кандидаты от неизвестных партий». В итоге на губернаторских выборах снизилась даже формальная конкуренция: среднее число кандидатов в 2012–2016 гг. составляет 4,7 (см. график), тогда как в 2004–2005 гг. оно равнялось семи.

Фильтр изначально был излишеством, губернаторы всегда встраивались в систему, к тому же есть множество механизмов их отстранения, говорит Кынев: «Выборы превратились в плебисциты. Смысл выборов – в конкурентном отборе и возможности замерять настроения, а эти задачи не решаются. Выборы вроде введены, а суть прежняя – назначение и референдум». В нынешнем виде фильтр ничего не дает, уверен Кынев: «Лучше иметь качественный отбор, что позитивно бы повлияло на отношения власти с населением. И это бы не напрягало федеральный центр, поскольку он сейчас крайний за все».

Муниципальный фильтр консервирует ситуацию, которую консервировать не надо, считает политолог Аббас Галлямов: «В обществе крепнет запрос на перемены. Хотят люди поменять губернатора – не надо лишать их этого права. В противном случае они свое раздражение обратят на систему в целом и президента в частности. А в преддверии президентских выборов это глупо». Победа Ройзмана или Мархаева ничего бы принципиально в системе не изменила, добавляет он: «Зато у людей не было бы ощущения, что их лишили выбора. Когда же власть демонстративно не дает шанс что-то изменить, то она берет на себя ответственность: люди будут ждать перемен от власти, а очевидно же, что никаких улучшений не произойдет».