Йоханн Шнайдер-Амман: «Мы не присоединились к санкциям, но ничего не выиграли»

Йоханн Шнайдер-Амман в прошлом году был президентом Швейцарии, сейчас он министр экономики и по-прежнему один из членов Федерального совета, конфедеративного швейцарского правительства. Его члены по очереди занимают главный пост в стране. Швейцарская Конфедерация не входит ни в Европейский союз (ЕС), ни в НАТО, и даже в ООН она вступила только в 2002 г., но подписала Шенгенскую конвенцию.

Министр Шнайдер-Амман должен был посетить Россию в 2014 г. – но его визит был отменен из-за конфликта на Украине. Сейчас он прибыл в Москву с делегацией швейцарских предпринимателей, его рабочая программа продлилась два дня – 10–11 июля. Шнайдер-Амман встретился с первым зампредом правительства Игорем Шуваловым, министром экономического развития Максимом Орешкиным, посетил выставку «Иннопром» в Екатеринбурге.

Швейцария формально не присоединилась к санкциям Евросоюза против России, но ввела собственные ограничительные меры, не слишком отличающиеся от европейских санкций. Накануне визита оппозиция в лице партии зеленых и социал-демократов обвиняла министра в том, что тот не поднимает вопрос нарушений прав человека в России и потенциально имеет конфликт интересов: в делегации есть представители Ammann Group, где министр ранее занимал посты генерального директора и президента.

Интервью с министром получилось коротким, из-за нехватки времени «Ведомости» не успели задать все вопросы и поговорить об экономике Швейцарии в целом. Но важную тему о позиции традиционно нейтральной страны в истории с антироссийскими санкциями и степени солидарности с европейскими соседями обсудили подробно.

– В России огромный рынок, и наш экспорт в нем очень заинтересован. В настоящее время это всего 1%, но в будущем Россия могла бы даже стать ключевым рынком, потенциал для этого есть.

– Это сферы более инновационные и конкурентоспособные, а также те, где есть высокий уровень доверия.

– Я знаю несколько компаний, которые активно инвестируют в России. Когда я получу информацию, как и в каких условиях они работают, я смогу лучше это объяснить. Пока у меня только общее понимание, и я не хочу спекулировать на эту тему.

– Принципиальная разница состоит в том, чтобы [европейские] санкции нельзя было обойти на территории Швейцарии.

– Она состоит в том, что швейцарские компании в отличие от ЕС под санкционный режим не подпадают. Европейские компании не должны идти в обход европейских же правил через, например, «дочек» на территории Швейцарии, это запрещено, т. е. работать с компаниями или финансировать операции лиц, которые попали под санкционный режим, они не могут. Однако если говорить о влиянии санкций на наш рынок, то мы испытали почти то же, что и европейцы.

– Наше понимание состоит в том, что мы ничего не выиграли. Только в самом начале на очень короткий период продажи сельскохозяйственных продуктов действительно выросли, но только на очень короткий. Мы не зарабатываем на этой ситуации.

– Мы солидарны с нашими европейскими соседями. Мы не поддержали односторонние действия Кремля и приняли участие в минском процессе, приняли его. В этом плане мы не можем делать, что мы сами хотим. Мы действуем в рамках минских соглашений так же, как и ЕС.

– Вам нужен клиент, который делает запрос на продукцию или услугу. Россияне не могли купить продукцию, которая их заинтересовала, на открытом рынке. И спрос был ограничен из-за контрсанкций, и предложение ограничено из-за санкций, соответственно, и оборот не вырос.

– Я много лет входил в совет директоров компании Swatch и из моего опыта могу сказать: да, это серьезная проблема. Вся наша часовая отрасль вкладывает много усилий в борьбу с подделками, и для нас это очень чувствительный вопрос. Нам приходится очень много денег тратить на борьбу с подделками.

– Мы не примем нарушений прав интеллектуальной собственности, и у нас никакой терпимости к этому не будет. Правила есть правила.

– Все наши компании, даже те, что в Женеве, подчиняются нашим ограничениям. И трейдеры им тоже подчиняются.

– Без [выполнения договоренностей] Минска на это шансов нет. Мы как правительство обещали парламенту, швейцарцам и своим соседям, что сохраним свои обязательства и будем этого придерживаться до того момента, пока санкции не снимут европейцы. Раньше этого момента ограничения [введенные] Швейцарией сняты не будут.

– Это не вопрос виновности или невиновности. Минские соглашения должны быть в полной мере выполнены, и только после этого европейцы, а следом и швейцарцы могут пересмотреть санкционный режим.

– У меня нет точной информации по поводу того, кто что не сделал и не выполнил. Страны, которые подписали соглашения, должны следовать его букве, и если не смогли достичь этого до сих пор, то нужно сделать это в ближайшем будущее. Мы за диалог в любом случае, ведь это позволяет найти решение.

– Взятые сторонами обязательства не выполняются.

– Вам нужно спросить тех, кто подписал соглашение.

– Да, но я же говорю не за Россию, а за Швейцарию, а моя страна минский процесс полностью поддерживает. И мы каждый день пытаемся понять, что не так с этими соглашениями.

– Как раз в то время я общался с российским дипломатом, и я понял из его объяснений, что ситуация непростая, но россияне сталкивались с трудностями и во время Первой, и во время Второй мировой войны, и во время холодной войны. Россияне не избалованы. Я просто повторил то, что сам услышал от российского представителя. Политическая система не поменялась из-за внешнего влияния, внутри тоже запроса на это не было. И санкции оказались не так эффективны, как ожидалось.

– Главное, что Путин и Трамп сели за стол переговоров.

– Я не оракул, не хочу спекулировать на эту тему, и у меня нет информации, что они на самом деле обсуждали.

– Я не знаю деталей этого вопроса. Мы должны контролировать то, что происходит в случае деятельности наших компаний, но, как это у немцев происходит, я не знаю. Нужно немецкие власти спрашивать.

– Нет.