Возвращение в «нормандский формат» не связано с Сирией, уверяет Кремль

Лидеры Германии, России, Украины и Франции снова проведут переговоры, на сей раз в Берлине, спустя год после предыдущей встречи. Успехов в выполнении минских договоренностей нет, ни одна из сторон не ожидает прорывов и на берлинском саммите. Никаких чудес ждать не стоит, заявила накануне канцлер ФРГ Ангела Меркель, а Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента Путина, назвал берлинский ужин сверкой часов и посоветовал не ждать конкретных договоренностей.

Ситуацию в Сирии на встрече обсуждать не планируется, хотя Москва и открыта к диалогу по этому вопросу, заверил Песков. Но и в Париже, и в Берлине заявили, что намерены провести отдельную рабочую встречу с Путиным о прекращении огня в Сирии, чтобы положить конец страданиям ее народа, сообщило Reuters. Публичный или непубличный диалог о ситуации в Алеппо хотя бы объяснит российскую позицию Западу: к урегулированию в Сирии Париж и Берлин относятся болезненно, а контакты с США прервались, говорит председатель Российского совета по международным делам Андрей Кортунов.

О подготовке встречи «четверки» несколько раз сообщали европейские СМИ, но всякий раз Москва такую возможность отвергала – по ее мнению, необходимо было предварить такую встречу домашней работой руководства Украины. В августе, после ЧП в Крыму (Москва объяснила, что сорвала диверсионный акт украинских военных), судьба самого по себе формата «нормандской четверки» повисла на волоске: президент России резко заявил, что больше не видит смысла в подобных переговорах. Тем не менее спустя несколько месяцев встреча все же состоится.

«Прошло время, страсти остыли, вопрос [о ЧП в Крыму] замяли, и, как я думаю, причастность руководства Украины к инциденту не выявили, поэтому решили вернуться к формату. Это сигнал: Россия из диалога не выходит и считает переговоры «четверки» ценными и полезными», – констатирует Кортунов. Пока не сняты санкции, «нормандский формат» и «минский процесс» для России себя не изжили, уверена Татьяна Кастуева-Жан из французского Института международных отношений.

Громкие заявления, в том числе по августовским событиям, имели пропагандистский аспект внутри страны и внешнеполитический эффект повышения ставок, говорит доцент кафедры постсоветского зарубежья РГГУ Александр Гущин.

Но публичная и реальная политика всегда разнятся, продолжает Гущин, и альтернативы «нормандскому формату» в отношениях с европейскими лидерами у России нет, без него украинский вопрос не решится. Между урегулированием в Донбассе и в Сирии есть не прямая, но опосредованная связь – как со стороны Запада, так и со стороны России, полагает Гущин.

Логика начала активной операции в Сирии была в том, что ответственная политика России в сирийском конфликте продемонстрирует Западу важность России и поможет продвинуться по украинским вопросам, говорит Кортунов. «Но, как видно, сирийское вмешательство не стало козырем, который можно бросить на стол, а, напротив, стало осложняющим и, может быть, более важным фактором, чем Украина: беженцы, гуманитарная катастрофа», – сетует эксперт.

Несмотря на официальные заявления Кремля об отсутствии связи между переговорными процессами, Россия неожиданно перенесла начало прекращения авианалетов в районе Алеппо с 20 на 18 октября (подробнее см. стр. 03). Песков назвал прекращение полетов авиации в этом районе добровольным решением российских военных в гуманитарных целях и заверил, что оно было намечено заранее, но по стечению обстоятельств смещено на два дня раньше.

Этот и некоторые другие шаги Москвы свидетельствуют, что в Кремле хотели бы избежать дополнительных факторов, осложняющих отношения, – хотя бы накануне переговоров, считает Кортунов.

Общее восприятие России в Европе пострадало и это Москву, конечно, очень беспокоит, полагает Гущин. Перенос гуманитарной паузы сделан как шаг навстречу. В частности, стоит вопрос о санкциях. Важно не допустить ужесточения позиции Европы, не допустить хотя бы их усиления, хотя раньше речь шла об облегчении. «Для России важно сохранить консенсус с Европой, разрыв связи с европейцами будет для России очень сложным», – заключает Гущин.

Стратегия российской дипломатии стала очевидна: в последние несколько лет она сводилась к тому, чтобы в случае неудачи или негативно развивающегося сценария своими руками резко снижать уровень отношений и рассчитывать, что такое падение будет некомфортно не только для России, но и для других участников диалога, надеяться, что удастся добиться если не уступок, то хотя бы смены тональности, говорит эксперт Московского центра Карнеги и бывший сотрудник МИДа Александр Баунов. Так было после задержания диверсантов в Крыму, когда Россия дала понять, что считает «нормандский формат» бесполезным. Так же было и с отказом от программы утилизации плутония в ответ на выход США из переговорного процесса по Сирии, вспоминает он.

«Как европейцы и Украина смогут решить проблему Донбасса после такого ухода России на дно? Никак. Значит, нужно вернуть Россию, т. е. действительно поменять тональность, – говорит Баунов. – Это только выглядит как метания, но на самом деле это лавирование при меняющемся сильном встречном ветре».

Прогресс в переговорах по Украине не будет автоматически означать улучшения взаимопонимания участников сирийского урегулирования – как и наоборот, заключает Баунов.