Революционный уикенд в Тунисе: к проблеме 2017

Революционный уикэнд в Тунисе всколыхнул в памяти формулу, которую мы тридцать лет назад заучивали на школьных уроках истории. Вождь и учитель пролетариата Ленин определил, что всякая революционная ситуация характеризуется тремя признаками: 1) «низы» не хотят жить по-старому, 2) «верхи» не могут править по-старому, 3) обострение нужды выше обычного приводит к активизации народных масс. Вообще говоря, в школе нам вдалбливали не дословное воспроизведение ленинской формулы, но не стоит придираться к советским учителям и учебникам. Суть не в точности цитаты, а в точности идеи. На фоне нынешних политологов за такую проницательность ну просто хоть вынимай из мавзолея и в прямой эфир сажай;))

Революционный уикэнд в Тунисе в очередной раз подтвердил универсальность формулы революции: 1) получившие дипломы, но оказавшиеся из-за безработицы «низами» молодые тунисцы начали бунтовать, когда коррупция и полицейский произвол их окончательно достали; 2) засидевшиеся в «верхах» президент и его команда оказались не в состоянии ни провести реформы, ни подавить протесты, ни уйти с достоинством; 3) инерционная волна уже завершившегося в Америке и Европе кризиса накрыла тунисских потребителей повышением цен на рис и оливковое масло, так что специально организовывать акции протеста не пришлось – желающих оказалось более чем достаточно. Теперь профессиональным оппозиционерам, у которых годами не получалось возглавить реальную борьбу с режимом, неожиданно представилась возможность оседлать протестное движение и въехать во власть.

Революционный уикэнд в Тунисе вроде бы никак не ассоциируется с сегодняшней ситуацией в России, но если наши тренды в «низах», «верхах» и в экономике продолжить в ближайшее будущее, то формула революционной ситуации может опять подтвердить свою универсальность уже в 2017 году. Это выглядит злой иронией истории, но именно в этом юбилейном году могут сойтись вместе экономический, политический и культурный кризисы, вполне предсказуемые по срокам, но неожиданные по своей болезненности. Прямо по незабвенному Черномырдину: «Никогда еще такого не было, и вот опять!» Так что имеет смысл уже сейчас обсуждать эту Проблему-2017 для России и остального мира. Ну, о мире как-нибудь в другой раз, а для нас Проблема-2017 складывается из трех главных кризисов. 

1)      Кризис перепроизводства гламура в начале понижательной волны Кондратьевского цикла

Кризисы перепроизводства в мировой экономике регулярно происходят каждые 8-10 лет. Например, в 2000 году был кризис перепроизводства ожиданий, когда лопнул «пузырь» на казавшемся столь многообещающим рынке акций «доткомов» - Интернет-компаний, инвесторы которых так и не дождались не только прибылей, но и внятной бизнес-модели. В 2008 году был кризис перепроизводства доверия, когда лопнул «пузырь» на рынке деривативов – бумаг, ценность которых создавалась инвесторами, доверявшими надежности американского механизма ипотечных кредитов, раздававшихся направо и налево как раз в расчете на последующие доходы от выпуска деривативов. Нетрудно рассчитать, что очередной цикл «кризис – депрессия – оживление – бум – кризис» подойдет к фазе лопнувшего «пузыря» как раз в 2016-2017 годах. После кризиса ожиданий и кризиса доверия следующим может стать кризис желаний.

Капитализм начала XXI века – это глэм-капитализм, для которого характерно превращение гламура из причудливой эстетики и стиля жизни вошедших в городской фольклор блондинок в ресурс и конкурентное преимущество. На рынках, перенасыщенных уже не только продуктами, но и брендами, прибыли интенсивно извлекаются из трендов. Поэтому товар должен быть агрессивно красивым и не просто новым, а сверхновым, чтобы быть желанным для потребителей, постоянно сталкивающихся с проблемой выбора и постоянно бомбардируемых рекламой. В борьбе за самый дефицитный ресурс – внимание целевых аудиторий брендинг и имиджмейкинг как «высокие технологии» создания привлекательных образов сейчас теряют былую эффективность. Бренды конкурируют не с «обычными», не имеющими специфического образа продуктами, а с множеством так же выстроенных брендов. Когда конкурентное преимущество изощренного позиционирования и выстраивания оригинального образа утрачивается, рациональной стратегией оказывается создание образов максимально броских и максимально простых. Броская «упаковка» вещей, людей, идей при максимально простом содержании позволяет быть и заметнее и доступнее для целевой аудитории – потребителей, избирателей, читателей. Поэтому именно гламур с характерными для него яркостью и незамысловатостью в последние два десятилетия оказался так востребован. Сейчас гламур обнаруживает себя повсюду от индустрии роскоши и высокой моды до финансовых рынков и высоких технологий.

Формула гламура проста: «большая пятерка» + «горячая десятка». «Большая пятерка» - это материя гламура, элементы которой: роскошь, экзотика, эротика, розовое, блондинистое.

Из этих пяти элементов создаются гламуроемкие продукты феноменально выросшими в прошедшие два десятилетия индустрией роскоши, индустрией развлечений, индустрией «для взрослых», индустрией моды, индустрией красоты и т.п.

«Горячая десятка» – это форма существования гламура. Это не число, а универсальный организующий принцип. Любые топ-листы, номинации, рейтинги, хит-парады и т.п., придают всему включенному в них существенность и значимость. Гламур образуется выстраиванием миропорядка из 100 самых дорогих брендов, 500 самых успешных компаний, 1000 самых великих людей, 10 самых важных событий, 20 самых красивых городов и т.д. Так что теперь в экономике актуально не создание бренда или успешной компании как таковых, а их превращение в тренды – мимолетные, но зато повальные увлечения и для клиентов и для конкурентов. Одинаково гламурны вышедшие из состояния нишевых брендов в глобальные тренды Prada и Louis Vuitton, Apple и Facebook. Но особенно гламуроемкими становятся трансбрендовые проекты вроде глэмфона “Nokia – Dolce&Gabbana”, глэмбука “Acer – Ferrari” или глэмкара “Hyundai – Prada”.   

«Большая пятерка» и «горячая десятка» в нынешнем обществе потребления воплощают абсолютный объект желания и обладают максимальным стоимостным потенциалом, поэтому инвестиционный бум ближайших лет будет в тех бизнесах, индустриях, кластерах и регионах, где обеспечат наиболее эффективную имплантацию гламура в товары, организационные структуры и финансовые инструменты. Там же и начнется кризис перепроизводства, который повлечет за собой банкротства, массовые увольнения, невыплаты по кредитам, резкое падение уровня потребления, воспринимаемое увольняемыми работниками гламурно-промышленного комплекса как «обострение нужды выше обычного». Реальное же обострение нужды ощутят те, кто работает в «сырьевом секторе» глэм-капитализма, а сырьем для создания трендов служат бренды, без перепроизводства которых невозможно начать конкурентную гонку за трендовой составляющей добавленной стоимости. В свою очередь сырьем для брендов служат продукты, без избытка которых невозможна конкуренция тех образов и символических благ, что создаются специалистами по брендингу, рекламе и PR. И внизу этой «пищевой пирамиды» глэм-капитализма оказываются те производители энергоносителей, материалов, сельскохозяйственных продуктов, которые не позаботились о создании на базе своих производств сильных брендов и уж тем более трендов. То есть, гибель где-нибудь в США или Европе одной плюшевой акулы глэм-капитализма приведет к массовому вымиранию офисного и фабричного планктона где-то в Китае и, разумеется, в России.

Кризис перепроизводства к 2017 году будет более глубоким, чем кризисы предыдущих трех десятилетий. К такому прогнозу подталкивает статистика последних десятилетий, которая показывает, что относительно благополучное развитие мировой экономики в 1990-х и 2000-х пришлось на фазу высокой конъюнктуры, которую теперь сменяет фаза понижения примерно на 20-25 лет. Характерные для капиталистической экономики большие циклы конъюнктуры длиной примерно в 50 лет открыл еще в 1920-х годах Николай Кондратьев, чьим именем такие циклы и названы. В первой фазе цикла экономическая конъюнктура высокая: цены (а значит спрос) на инвестиционные товары, сырье, рабочую силу растут, темпы экономического роста выше средних значений, кризисы перепроизводства неглубокие и периоды депрессии после них короткие. Вторая фаза цикла – это так называемая понижательная волна конъюнктуры: спрос относительно слабый, темпы роста ниже средних, а циклические спады производства глубже и периоды депрессии длиннее. По поводу болезненного, но терпимого кризиса 2008 года экономисты продолжают спорить, был ли он последним кризисом в первой фазе или первым кризисом во второй фазе Кондратьевского цикла. Так что относительно грядущего кризиса можно быть вполне уверенными: произойдет то самое ленинское «обострение нужды выше обычного», приводящее к активизации народных масс. Информация к размышлению: революция 1917 года произошла в начале понижательной волны III Кондратьевского цикла, распад СССР в 1991 году – в конце понижательной волны IV Кондратьевского цикла.  

2)                 Кризис легитимности путинского режима плебисцитарной империи

Поскольку ни помазанников Божиих, ни благородных сословий больше нет, легитимность власти в современном обществе должна периодически подтверждаться какими-никакими, но выборами. За годы правления Владимира Путина «укрепление вертикали власти» привело к созданию плебисцитарной империи, в которой народное волеизъявление сохраняется лишь как своего рода неизбежное зло и для государственной бюрократии и для инертной массы электората. Снижена частота и сужена сфера применения выборов как средства легитимации власти, волеизъявление сделано управляемым, то есть плохо поддающийся управлению плюрализм сведен к заведомо предсказуемому выбору из двух вариантов: «согласен» и «не согласен». В 2000, 2004, 2008 годах президентские выборы проходили и в 2012 году пройдут на благоприятном фоне экономической стабильности. Поэтому без проблем воспроизводилась и еще раз будет подтверждена типично имперская структура, где есть «центр» - устойчивое большинство согласных с «укреплением вертикали власти» и есть «периферия» – беспокойное, но, в общем, зависимое и контролируемое меньшинство несогласных, занятых безнадежным собиранием «горизонтали гражданского общества». Но по злой иронии судьбы, подшутившей над авторами поправок в Конституции РФ, следующие президентские выборы должны состояться не в еще благополучном 2016 году, а в начале 2018 года, то есть как раз в период достижения «дна» экономического спада, когда кризис бирж и банков перерастет в кризис государственного и семейных бюджетов. В такой ситуации проведение предвыборной кампании засидевшимся за 6 лет правления и надоевшим и своим и чужим президентом тогда окажется серьезной проблемой для режима суверенной бюрократии. И совершенно не важно, какая из голов нашего двуглавого нац.лидера тогда будет на всех портретах и плакатах.  

Вот тут-то выросшая за первое десятилетие века суверенная бюрократия и обнаружит свою слабость. До сих пор ей удавалось преуспевать и быть "сверхновыми русскими", соединяя чиновный дух с духом капитализма, а имперские традиции (от византизма до большевизма) с политтехнологиями западной глэм-демократии а-ля Саркози и Берлускони. Пока гламурные прожекты консерватизма от «Единой России» и Грызлова и гламурные прожекты модернизации от Медведева легко сочетаются, поскольку весь этот глэм – лишь следование образцу имиджа национального лидера. Фигура самого гламурного российского политика Путина вылеплена с применением «большой пятерки» и «горячей десятки». Он и породил политическую моду на оценку стоимости наручных часов, и обездвиживал тигров, и стал секс-символом, и любит появиться в ярком комбинезоне пилота или в яркой «Ладе-Калине», и может сверкнуть тренированным торсом, и выйти на одну сцену со «звездами» хит-парадов и номинаций. Он же развил излюбленный жанр деятельности суверенной бюрократии – суперпроекты «для народа». Суперпроекты создают ту густую пелену медийно-административного гламура, сквозь которую  народ и политический класс видят друг друга в розовом свете и в которой кремниевая опричнина Сколково предстает «модернизационным кластером», а проектно-откатная логика жизни суверенной бюрократии – «российским консерватизмом».  

Политический гламур, обволакивающий через СМИ наше общество, позволяет глэм-бюрократии быть вполне самодостаточным сообществом. С населением суверенные бюрократы приходят в соприкосновение только, когда результатом их бюджетно-откатной деятельности оказывается коррупция с человеческими жертвами. События в Кондопоге, Пикалево, Хотьково, на Манежной площади в Москве показали, что когда  политика имиджей и презентаций развивается в мире, параллельном острым нуждам и жизненным интересам людей, сама собой возникает другая политика – массовые акции неповиновения и прямого насилия. Вот эта другая политика, которая игнорирует так виртуозно выстроенную легитимность режима, пока регулярно практикуется лишь разнообразными альтер-социальными движениями от футбольных фанатов и скинхэдов до «кавказцев» и антифа. Но когда экономический кризис и вынужденная избирательная кампания сойдутся в одном году, политический трэш станет серьезным вызовом политическому гламуру.

В 2017 году прямо по ленинской формуле «верхи» не смогут править по-старому, то есть, красуясь на телеэкранах в окружении то отборных «звезд» шоу-бизнеса, то тщательно отобранных «старейшин», представляющих конфликтующие сообщества. Глэм-бюрократия может доминировать только в выстроенном вокруг «вертикали власти» клиентском обществе, где потребление и коммуникации стали заменителями собственно общественной жизни. Но когда из-за вызванного экономическим кризисом дефицита бюджета массы традиционных клиентов вроде пенсионеров и многодетных родителей больше не удастся охватить заботой в виде нац.проектов, а еще появится множество людей, которые вообще не охвачены такими проектами и вовсе не захвачены массмедийным гламуром, тогда «верхи» глэм-бюрократии столкнутся с уже неуправляемыми «низами».

3)                 Кризис культуры, созданной поколением бэби-бумеров

В современном обществе культура – это ценности, то есть стоящие затрачиваемых сил, а то и самой жизни, идеи, плюс способы их трансляции, то есть средства коммуникации. Ныне господствующая и непрерывно критикуемая массовая культура, сводимая к потреблению и коммуникации, сформировалась при жизни одного поколения. Это поколение бэби-бумеров (от английского выражения baby boom), которое было открыто как настоящий культурный феномен американскими демографами, социологами и маркетологами в 1960-х годах. Тогда взрослели дети послевоенного десятилетия высокой рождаемости и экономического процветания. Это поколение оказалось носителем новой по сравнению с целой чередой предшествующих поколений культуры. Бэби-бумеры создали культуру поклонения гуманистическим идеям и литературе, но подчинения брендам и телевидению. Наши бэби-бумеры несколько отличаются от американских по своим ценностным ориентациям. В Америке бэби-бумеры отличаются идеализмом, у нас – прагматизмом, который так помогал наиболее преуспевшим из них строить карьеру и дом – полную чашу в конце советской эпохи.

К 2017 году многочисленное поколение бэби-бумеров, родившихся в середине 40-х – начале 60-х, практически в полном составе войдет в пенсионный возраст, но вряд ли его представители полностью оставят руководящие посты в экономике, государстве, массмедиа. Их будут подпирать и подсиживать лидеры следующего поколения, прозванного аналитиками ‘Generation X’. Это поколение родившихся в середине 60-х – конце 70-х взрослело в 80-х – 90-х и в 2000-х в большинстве своем стало прагматичными гедонистами и периодически отрывающимися от телевизора Интернет-пользователями. Воспроизводимая благополучно осевшими на руководящих постах и забронзовевшими представителями старшего и среднего поколения культура окажется чуждой новым поколениям.

К этому времени полностью повзрослеет поколение родившихся в 1980-х – начале 1990-х. Самым амбициозным из этого ‘Generation Y’ будет уже под тридцать и за тридцать, а по-настоящему самоутвердиться им будет позволено только в сетях публичности, больше известных ныне под названием «социальные сети» (хотя социальность их более чем сомнительна). Сейчас в России сформировалось общество со множеством мобильников, но без социальной мобильности, то есть без продвижения к высоким статусным позициям. Новое поколение не предано ценностям, на которых строится система статусов «бумеров» и «иксов». Поэтому продвижение «игреков», которых можно назвать активистами, но которые ценят работу лишь как «точку доступа» к ресурсам и коммуникациям и хотят признания лишь в своем кругу («племени»), в этой системе будет тормозиться даже без всякого злого умысла. Их идеи и действия «бумеры» и «иксы» попросту не будут понимать и не будут ценить. А уже на подходе следующее поколение, ценностные ориентации которого только начнут оформляться к 2017 году, но в любом случае будут отличаться от ценностей поколений «бумеров» и «иксов».

Новые поколения отличаются от старших по своим ценностным ориентациям, а с точки зрения коммуникаций они и вовсе «инопланетяне». Уже сейчас невозможно достать «игреков» через газеты и телевидение, а к 2017 году можно ожидать настоящую культурную революцию, связанную с переходом Интернета к версии Web 3.0. В конце 1980-х возник Интернет первого поколения, так называемый Web 1.0, который предоставлял пользователям возможность доступа к ресурсам, созданным профессионалами в программировании и веб-дизайне. Через десятилетие появился Web 2.0, который дает возможность неквалифицированным пользователям – юзерам самим создавать контент и заполнять им предоставляемые профессионалами сайты-платформы, что и привело к интенсивному развитию так называемых социальных сетей. И когда появится Web 3.0, где пользователи смогут сами создавать платформы для размещения контента и предоставлять доступ только «своим», сформируется неподконтрольная масскульту контр-культура, а заодно морально устареют переживающие сейчас бум сети вроде facebook или vkontakte.

В новых поколениях будет гораздо больше образованных или просто информированных людей. К 2017 году высшее образование будет у 30-32% трудоспособного населения (в Москве и Санкт-Петербурге у 45-50%). То есть этот показатель удвоится по сравнению с началом века. Английский язык будет знаком хотя бы на уровне школы 10-12 миллионам человек, что будет примерно в полтора раза выше показателя начала века. Компьютеры будут в 45-50% домохозяйств, то есть степень компьютеризации вырастет в четыре-пять раз по сравнению с первыми годами столетия. Но  при этом «культурный капитал» становится «второй грамотностью», то есть элементарными навыками, которые не дают гарантий успешной карьеры и достатка, как это было еще лет двадцать-тридцать назад. «Культурный капитал» больше не гарантирует и усвоения гуманистических идей, толерантности и уважения социальных норм. Они не оправдывают ожиданий тех многочисленных формально представителей среднего слоя, которые фактически оказываются «низами». Вот эти «низы» в 2017 году, прямо таки по ленинской формуле, и не захотят жить по-старому.

Правда, в ленинской формуле революционной ситуации «низы» – это пролетариат, народные массы. Но история иронично доказывает, что в действительности революцию всегда делают молодые и энергичные буржуа из «низов» благополучного среднего слоя. Информация к размышлению: адвокатами были Дантон и Робеспьер, врачом и затем журналистом – Марат, а еще следует упомянуть доктора Гийотена, без чьего рационализаторского предложения – гильотины, великая французская революция была бы совсем не та;)) адвокатом и журналистом был Карл Маркс, фабрикантом – Фридрих Энгельс, адвокатом – Владимир Ульянов, больше известный как Ленин, журналистом – Лев Бронштейн, больше известный как Троцкий, а еще стоит упомянуть доктора Эрнесто Гевару, больше известного как Че. 

Итак, сверхновые маргинальные «низы» будут энергично не хотеть жить по-старому, «верхи» будут не в состоянии управлять по-старому, поскольку их способы воздействия – вспомоществование клиентским группам и политический гламур, транслируемый через традиционные СМИ, не эффективны в случае недовольных молодых людей. Таких людей к этому моменту в стране будет гораздо больше, чем в декабре 2010 года на Манежной площади в Москве. И их недовольство экономикой, политикой, культурой будет гораздо интенсивнее и устойчивее вспышек недовольства футбольных фанатов и противостоящих им «кавказцев». А их способы использования средств коммуникации для мобилизации участников партизанских акций, координации действий и организации отхода в «каменные джунгли» окажутся неприятным сюрпризом для правоохранителей, застрявших в «информационной культуре» прошлых поколений.

Таким образом, когда сойдутся в одном году экономический, политический и культурный кризисы, Россия может очень сильно измениться, и изменения тогда будут быстрыми и болезненными. Каким может стать решение Проблемы 2017, требует отдельного и длительного обсуждения. Но можно уверенно утверждать, что капитализм продолжится, пусть и не такой гламурный и олигархический, как теперь. И империя продолжится, пусть и не такая коррумпированная и москвацентричная, как теперь. И массовая культура продолжится, пусть и не такая глянцевая и телевизионная, как теперь. Такова уж ирония судьбы российских революций. Они одна за другой вот уже более столетия подвигают наше общество болезненными рывками от традиционализма к тому типу развития, смысл которого как раз и состоит в экономическом росте, совершенствовании государства, экспансии культуры в массы. И процесс еще не завершен…