Александр Лукашенко счел Россию частью своего отечества

Постоянное нарастание пророссийской риторики в устах белорусского президента во вторник достигло очередной высоты – теперь Россия и Белоруссия названы общим отечеством двух народов. Очередной разворот в сторону России Лукашенко совершил после выборов, объявленные итоги которых вызвали массовые и неутихающие протесты. Хотя саму кампанию он вел фактически под антироссийскими лозунгами, обвиняя то «Газпром», то российские частные военные компании в покушении на самое дорогое – суверенитет Белоруссии. Сейчас же свои попытки развернуться от России в сторону Запада, которые предпринимались в течение многих лет, если не десятилетий, белорусский президент объясняет необходимостью «достучаться» до Москвы.

Понятно, что после осуждения таких выборов со стороны западных стран Лукашенко просто некуда податься, кроме как в Москву. При этом российское руководство, сначала явно ошарашенное предвыборным арестом в Белоруссии 33 «бойцов ЧВК», еще за несколько дней до выборов 9 августа заняло покровительственную в отношении Лукашенко линию. Хотя сами протесты не осуждаются и даже в неких туманных выражениях с российской стороны можно услышать о необходимости диалога между властями и оппозицией, Россией недвусмысленно заявлено полное неприятие любого западного вмешательства, а президент Владимир Путин даже заявил о создании резерва для помощи белорусским силовикам, правда отметив, что использовать его фактически нет необходимости.

Доверяют ли в Кремле вдруг ставшему пророссийским Лукашенко? На этот счет остается лишь строить гипотезы, но, видимо, не очень. Наверное, не случайно Москва никак не комментирует абсурдную милитаристскую кампанию по защите Гродненской области от «лязгающих гусениц» НАТО, которую затеял белорусский руководитель. Есть ли у Кремля гарантии, что, если протесты утихнут и Лукашенко усидит (а пока перспективы его свержения протестующими не просматриваются), он не сделает очередной поворот на 180 градусов? Похоже, что таких гарантий, кроме зависимости от пока гипотетической российской экономической помощи, нет. Ведь все пророссийские силы в Белоруссии были зачищены режимом Лукашенко – их нет ни на низовом уровне партий и организаций гражданского общества, ни, что не менее важно, среди белорусской верхушки. Возможно, в Кремле надеются, что в ходе начавшегося оказания помощи властям Белоруссии на межведомственном уровне такие люди появятся.

По всей видимости, так считают и на Западе. Не случайно ЕС уже почти месяц не может ввести даже ограниченные санкции против белорусских чиновников. То, что такие – весьма мягкие – санкции были введены Литвой, Латвией и Эстонией, не в счет: эти страны ориентируются в таких вопросах на США. Американцы, правда, тоже не особо спешат, несмотря на ряд грозных заявлений. Похоже, там боятся, что Белоруссия в случае усиления давления окончательно попадет в российскую сферу влияния, и не торопятся полностью изолировать «последнего диктатора Европы». Такие расчеты, конечно, имеют мало отношения к борьбе за демократию и продиктованы реальной политикой.

Кризис в Белоруссии оказался во многом неожиданным и для ЕС, и для России, хоть его и можно было предвидеть после той «предвыборной кампании» с арестами и фактической высылкой популярных соперников, которую провел Лукашенко. Но понятно, что Западу по большому счету нечего предложить белорусскому президенту, кроме не стоящих ничего гарантий в случае его ухода в отставку, чего он делать явно не собирается. Москва же имеет более широкий набор инструментов в виде экономической и политической помощи, но получится ли их использовать с толком, сейчас не известно.