Трамп у власти – повод для диалога Вашингтона и Москвы

Дональд Трамп 20 января произнесет слова присяги и станет 47-м президентом США. Теперь он будет участвовать в формировании внутренней политики и управлять внешней. На пути в Белый дом он обещал «вернуть Америке величие», закончить военные конфликты и сделать мир безопаснее. Что это значит для Москвы?

Состояние американо-российских отношений в последние несколько лет приучило радоваться даже малому. День прошел без объявления новых санкций или обмена угрозами – уже неплохо. Поэтому, когда Трамп заявил о готовности не просто поговорить, а встретиться с Владимиром Путиным, волей-неволей захотелось порассуждать о перспективах стабилизации.

Главная тема и повод возможного саммита, дата и реальная возможность которого пока весьма призрачны, – Украина. На словах Трамп готов обсудить решение проблемы. При этом все сказанное им и его соратниками до сих пор говорит не о желании урегулировать кризис, а скорее о готовности заморозить его. Хозяин Белого дома хочет выйти из этих переговоров не миротворцем, а победителем.

Сейчас Трамп и его переговорщики могут давать обещания, но поверят ли им на слово? А значит, переговоры должны закончиться подписанием документов.

Президент может единолично придать потенциальному соглашению законный характер посредством механизма исполнительного указа. Но в таком случае любой его преемник на посту сможет беспрепятственно выйти из любого такого соглашения. Это произошло с «иранской сделкой», которую в 2015 г. заключил Барак Обама, а в 2018 г. Трамп разорвал.

Поэтому наиболее надежной страховкой от резких изменений была бы ратификация любого потенциального соглашения сенатом. Для этого нужно 67 голосов. Минимум до января 2027 г. у республиканцев будет 53 голоса, т. е. потребуется помощь демократов. И даже в этом случае нет гарантии, что партия Трампа проголосует единогласно.

То есть долгосрочность и законное закрепление любой потенциальной договоренности в США под вопросом.

Следующее. Важно не то, что Трамп и его команда готовы предложить на словах, а что могут реализовать. В ходе слушаний в профильных комитетах сената 15–16 января претенденты на должности госсекретаря Марко Рубио и министра финансов Скотт Бессент заявили, что США готовы использовать санкции для торга на переговорах по Украине. «Когда садишься за стол [переговоров] и говоришь, скажем, об Украине и необходимости завершить конфликт <...> для достижения мирного разрешения конфликта придется что-то отдать, не только взять», – сказал Рубио.

Допустим, США обещают ослабить санкционное давление. В этом случае у президента США тоже есть полномочия действовать единолично, но не всегда. Существует несколько документов, регулирующих санкционный режим в отношении России с 2014 г.: исполнительные указы № 13660, 13661, 13662, 13685, 13694, 13757 и 14024. И ограничения, введенные на основе первых шести указов, Трамп не может отменить без согласия конгресса. Это предписывает закон CAATSA 2017 г.

А вот санкции на основе указа № 14024 (например, заморозка активов российского ЦБ) он может ослабить или вовсе снять в одностороннем порядке. Пока. Ведь конгрессмены, в свою очередь, могут распространить действие CAATSA и на указ № 14024. Стоит упомянуть, что санкции, введенные администрацией Байдена 10 и 15 января, были введены не только на основе указа № 14024, но и на основе указа № 13662, что ограничивает возможности Трампа отменить конкретно эти санкции в одностороннем порядке без надзора конгресса.

Но остается и лазейка, для того чтобы ослабить ограничения.

Переговорный стиль Трампа предполагает повышение ставок для их постепенного снижения в будущем, что иногда может приводить к незапланированной эскалации. Республиканец любит казаться непредсказуемым, и это в некоторых ситуациях в разы опаснее реальной непредсказуемости.

Не случайно лично Трамп говорил в интервью The Washington Post в апреле 2016 г.: «Реальная сила – даже не хочу использовать слово – это страх». Спустя 10 лет Трамп остается Трампом.

«Если кто-то из официальных лиц в Российской Федерации смотрит это заседание, он должен знать, что <...> если президент Трамп запросит это в качестве части его стратегии по завершению конфликта на Украине, я на все 100% поддержу использование санкций, – грозил России Бессент. – И опять: ограничения если и ослабят/снимут, то не все, да и это под вопросом».

Иначе говоря, лидерам стран важно и нужно говорить. Но их встреча, рукопожатие и итоговые заявления – лишь начало долгого переговорного процесса. Как учил 26-й президент США Тедди Рузвельт (1901–1909 гг.), «говори мягко, но держи в руках большую дубинку и ты далеко пойдешь».

И все же возможный саммит Трампа и Путина не только об Украине. Он может стать точкой отсчета для формирования новой системы американо-российских отношений без оглядки на смыслы и форматы времен холодной войны.

Попытки заходить на новый «круг разрядки» с вопросов разоружения кажутся сложными по двум причинам.

Во-первых, Трамп будет обновлять и осовременивать ракетно-ядерный потенциал США. Претендент на должность министра обороны Пит Хегсет в ходе слушаний 14 января подчеркнул: «Китай и Россия обновляют свои арсеналы, делают их больше нашего. Мы должны расширять свои возможности, исходя из угроз». В годы первого президентства Трамп предлагал трехсторонний формат, в рамках которого Китай, Россия и США вместе могут обсудить сокращение ракетно-ядерных потенциалов. Но Китай в таком не заинтересован. Трамп это понимает и использует как аргумент для перевооружения США.

Во-вторых, на сегодняшний день в США есть мнение о России как о великой державе, находящейся в упадке, тогда как США и СССР формировали систему взаимодействия из расчета, что противостоят равному по силе сопернику. Иначе говоря, американский внешнеполитический истеблишмент и значительная часть экспертно-аналитического сообщества не исключают дипломатию как инструмент, но в моменты кризиса склонны ставить на инструменты экономического и военного давления. Поэтому тот же Трамп в одностороннем порядке вышел из ДРСМД 1987 г., Договора по открытому небу 1992 г. и грозился не продлевать СНВ-3 2010 г. (в итоге договор был продлен до 2026 г. во время саммита Путина и Байдена в Женеве в июне 2021 г.).

Кроме того, нынешнее противостояние России и США становится частью более глобального и набирающего обороты американо-китайского соперничества. В президентство Обамы (2009–2017 гг.) происходило постепенное сближение Вашингтона и Москвы для умеренного сдерживания Пекина в долгосрочной перспективе. И даже в первый срок Трампа некоторые из его советников рассчитывали на возможность если не отдалить Россию от Китая, то замедлить их сближение. Сейчас ни один из этих сценариев не является актуальным.

Отсюда дополнительная конфликтность внутри американо-российских отношений. Поэтому нельзя исключать, что усиление давления США на КНР может стать причиной усиленного давления и на Россию. Это вряд ли будет носить резко эскалационный характер, как последние почти три года, но ставит под вопрос стабилизацию диалога.

Кроме того, внутри партии Трампа ничуть не меньше противников России, чем среди демократов. Просто республиканцы в пику соперникам с «русской картой» используют «китайскую карту». Но даже если дать Трампу шанс, то у него нет четырех лет, так как вероятность потери его партией большинства в палате представителей на промежуточных выборах в ноябре 2026 г. довольно велика. Исторически партия президента теряет одну из палат конгресса по результатам промежуточных выборов (с 1946 г. исключения были в 1998 и 2002 гг.).

Но все же встреча Трампа и Путина может подтолкнуть к разговору о работе над отношениями между двумя странами. Коль скоро их бичом является пресловутое «недопонимание», то единственный способ его избежать – формировать условия, при которых академическое и экспертно-аналитическое сообщества двух стран будут контактировать и тем самым «освежать» знания друг о друге. О проблемах американской русистики известно много. Поэтому фразы о том, что «там и так все понятно» или «ничего не изменится», призванные добавить нотку реализма в аналитику, лишили ее прикладного характера.

Вряд ли стоит ждать подписания «исторического» соглашения. Не надо надеяться на Трампа и его четыре года. Следует помнить о том, что «российская карта» на ближайшее время прижилась в качестве инструмента внутриполитической борьбы в США.

Россия и США слишком важные друг для друга страны, чтобы не находиться в постоянном контакте. Поэтому даже намерение о встрече – это уже позитивный сигнал. Полностью изжить конфликтность в отношениях Москвы и Вашингтона не получится никогда, поэтому такую цель не следует ставить даже в теории.

Если она не будет нарастать из-за проблем в двусторонних отношениях, то наберет обороты параллельно с американо-китайским соперничеством. И в этом случае основная задача – создать условия, в которых эскалационный характер возможных рисков будет регулироваться открытыми каналами связи согласно оговоренному сторонами алгоритму. Иначе говоря, российско-американскими отношениями, основанными на новых правилах.