Что-то неладное происходит во Французской Республике

После стремительного занятия Парижа немецкими войсками в июне 1940 г. здесь с визитом побывал Адольф Гитлер. В список обязательных для посещения достопримечательностей он включил усыпальницу Наполеона. «Это был величайший и лучший момент в моей жизни», – вспоминал он впоследствии. Фюрера и Наполеона часто сравнивают: оба были чужеземцами в тех странах, которыми правили – Наполеон был итальянцем, Гитлер – австрийцем, оба собирались напасть на Россию, одновременно готовя вторжение в Англию.

В знак уважения к императору Франции, а также чтобы примирить французов с присутствием на их земле немецких войск, Гитлер привёз с собой особый подарок: в Париж были доставлены останки сына Наполеона и габсбургской принцессы Марии-Луизы, дочери австрийского императора. Сын Наполеона умер в возрасте 21 года и был погребён в Вене рядом с родственниками матери. А прах самого «Орлёнка» (фр. Aiglon) покоится все эти годы в парижском Доме Инвалидов.

Можно было бы ожидать, что в рамках кампании по денацификации системы госуправления, которую провёл генерал Шарль де Голль, дар Гитлера будет возвращён обратно в Вену, в императорский склеп Габсбургов. Но этого сделано не было. Вопреки распространённому мифу, большинство французов вовсе не были бойцами Сопротивления. Вместе с тем, к самому концу 1944 г. число французов, готовых сражаться с нацистами, оказалось гораздо больше, чем число таких же желающих в Германии или Австрии, где подавляющее большинство населения в своё время встретило тоталитарный апокалипсис с поистине религиозным исступлением.

Почему этот исторический факт красноречиво иллюстрирует двойные стандарты французов и их почитание массового убийцы Наполеона и компромисс с Гитлером? Дело в том, что в истории каждого народа есть некая константа. И меня, как убеждённого франкофила, часто забавляло или, наоборот, раздражало то, что я видела в моей любимой Франции.

Многоликая Франция

Франция дала жизнь меритократии и рационализму. Франции повезло, ведь здесь жил и работал такой мыслитель, как Монтень, отец скептицизма. А вот Германии не повезло – у неё своего Монтеня не оказалось. Франция стала центром универсализма во многом благодаря своему красивейшему языку и той культурной миссии, которая всегда носила транснациональный характер, и отнюдь не только в связи с её колониальным прошлым. Франция оказалась по-настоящему привлекательной страной. Да, она была колыбелью кровавых революций и террора, но, помимо этого, она стала символом изысканности и воплощением идеи национального государства.

Это страна с богатым и неоднозначным наследием, где любовницы королей зачастую были влиятельнее послов и где предательство было и остаётся частью игры как в семейных отношениях, так и в политике. Королевский двор превратился в республиканский, но французский монархический стиль по-прежнему виден во всем. Я имела возможность воочию наблюдать все это во время своего пребывания во Франции, и у меня часто возникало ощущение, что событий 1789 г. вовсе и не было никогда.

Конец партиям и принципам меритократии

На пути к власти, к которой он пришёл в 2017 г., Эммануэль Макрон создал не просто партию, но целое движение – En Marche («Вперёд»), инициалы которого совпадают с его собственными, выстроченными на его рубашке: EM. Созданное им объединение идеалистов, домохозяек и прочих групп населения уничтожило привычные политические партии. Некогда влиятельные социалисты сошли с авансцены, равно как и республиканские консерваторы.

А сам Макрон занялся своего рода шоу одного актёра с трёхминутными роликами, в которых рассказывается о вездесущем Юпитере, как его иронично называют в Париже.

С лета 2022 г. политическая жизнь во Франции парализована. У президента нет большинства в парламенте, а необходимые законы принимаются весьма замысловатыми и сомнительными путями с помощью различных конституционных уловок. Премьер-министр Элизабет Борн самоотверженно стремилась выполнить все взятые на себя обязательства.

И тут совершенно неожиданно для всех Макрон назначил своим новым премьер-министром 34-летнего Габриэля Атталя. К этому моменту Атталь всего пять месяцев успел поработать на посту министра образования, а до этого он лишь кочевал из одного министерства в другое. Это назначение по-настоящему шокировало многих во Франции, и прежде всего многих из членов нынешнего кабинета Макрона.

Нужен ли был Франции этот политтехнологический трюк в свете тех действительно насущных проблем, которые стоят перед страной? Насколько серьёзны намерения Атталя? Насколько значимы его академические достижения?

Что бы сказал Шарль де Голль

Среди французов я всегда выделяла генерала Шарля де Голля, который был человеком с настоящим внутренним стержнем, единственного, кто смог положить конец алжирской трагедии в 1961 г. Он был готов перезапустить отношения Франции с Германией, действуя пусть и с осторожностью, но абсолютно искренне и всерьёз.

Оглядываясь назад, можно сказать, что очень немногие французские политики заслуживают того, чтобы быть поставленными с ним в один ряд, но среди них точно нет ни Макрона, ни такого «ястреба», как Саркози. Многие французы могли бы сказать сегодня: «Сейчас Генерал переворачивается в гробу».

Очевидно, что во Франции царит раздрай. Чтобы дать генералу хоть немного покоя, может быть, стоит впервые в истории предложить временное убежище уже почившему государственному деятелю и перевезти его прах в Россию?

Это, конечно, жутковатая идея, но я специально использую её в качестве провокационной метафоры в контексте пересказанного в самом начале статьи исторического эпизода. Что-то очень неладное происходит сегодня во Французской Республике, где королевский любимчик имеет больший вес, чем министры правительства. Когда-то давно фавориткой короля была маркиза де Помпадур. И надо сказать, что эта дама обладала большим политическим чутьём, чем иные персонажи парижского двора образца 2024 г.