Дефект централизации

Политика централизованной модели банковского сектора в начале этого года показала свою предсказуемую уязвимость. Введение недружественными странами санкций против крупнейших банков привело к ограничениям не только в их деятельности по ряду операций, но и к серьезным затруднениям в осуществлении внешнеэкономической деятельности их клиентами. Ассоциация банков России многие годы поднимает вопрос перед правительством и Банком России о необходимости наличия в финансовой системе значительного количества игроков разного уровня и специализации. За это время с рынка ушли сотни кредитных организаций, фокусировавших свой бизнес на различных секторах, в том числе на трансграничных расчетах.

В российском финансовом секторе всегда было множество компаний, которые хорошо умели организовывать переводы любых валют и сумм по отдельным небольшим каналам и сетям контрагентов. И если до 2014 г. с рынка в среднем уходило по 35 организаций (-3%) в год, в основном за счет удаления действительно явных нарушителей или практически «зомби», а также в рамках добровольного ухода из экономических соображений, то последующие шесть лет прошли под знаменем тотального «оздоровления» финансового сектора, которое чаще называют расчисткой. До 2020 г. количество банков уменьшалось в среднем на 80 (-12%) в год. В этом смысле усилия игроков по формированию многоуровневой конструкции денежных переводов, решающей как глобальные, так и узкие, конкретные задачи, были серьезно ограничены, поскольку оказались под высоким регулятивным риском.

Основная миссия и видение Банка России понимались рынком однозначно и воспринимались как вполне рациональные: бизнес должен быть выстроен вокруг крупных банков, имеющих очевидные преимущества масштаба, а менее конкурентные мелкие банки и иные финансовые формы должны последовательно вытесняться с платежного рынка, на котором высоки риски, связанные с нарушением требований 115-ФЗ. Централизация, с одной стороны, значительно упрощает решение вопросов в борьбе с отмыванием денег и уходом от налогообложения. С другой стороны, за счет того, что крупные организации обладают значительным финансовым ресурсом, позволяет экономить бюджетные средства при реализации различных программ, перепоручая выполнение ряда социальных задач таким учреждениям. Очевидно, что стратегический вопрос цифровизации всей экономики в одном стандарте также проще решать с несколькими крупнейшими участниками.

История, конечно же, не имеет сослагательного наклонения, но, как видится, если бы вместо централизованной модели финансового сектора выстраивалась диверсифицированная модель с сохранением многих сотен игроков финансового рынка, санкции против нашей страны и бизнеса имели бы меньший эффект. В частности, осуществлять расчеты и переводить деньги за границу было бы проще. И не нужно было бы ломать голову и спешно пытаться для этих целей прикручивать ни СБП, ни цифровой рубль, который еще и на обычных расчетах не заработал.

На прошлой неделе подобную мысль публично озвучил замминистра финансов Алексей Моисеев. По его словам, сейчас актуален старый принцип «маленькое – это прекрасно». В условиях санкций численность игроков на банковском рынке стоит увеличивать, чтобы снизить риски для экономики, считает Моисеев: «При прочих равных я сказал бы, что, наверное, сейчас банков надо больше, чем до пандемии, в силу того что санкции заставляют определенные виды экономической активности, в том числе платежной активности, сегментировать».

Для возвращения к децентрализации и действительно многоуровневой модели необходимо как минимум волевое решение регулятора. Объявить рынку, что теперь регулятор опять поощряет индивидуальных небольших игроков, Кулибиных платежной индустрии. Определенный маленький шаг в этом направлении сделан – банкам с базовой лицензией временно вернули право на открытие своих счетов за границей. Но это даже не полумера.

Предположим, решено, что финансовых игроков должно быть много. Но для этого нужно много новых игроков. И здесь возникают следующие вопросы.

• Кто станет акционером этих новых банков и компаний? Интересно ли им в принципе становиться акционерами при существующей регуляторике? При жестких наказаниях не только за небольшие ошибки (орфографические опечатки в сообщениях), но и тем более за попытки творчески подойти к решению задач бизнеса.

• Согласятся ли новые акционеры сразу принять на себя риск субсидиарной или даже уголовной ответственности за любые последствия, в том числе не по вине банка и менеджмента? Ведь именно это в последние годы мы видим: как раз за разом пробуют реализовать данный кейс, лишая смысла создание института независимых директоров.

• Готовы ли будут руководители новых организаций помимо решения стратегических задач заниматься еще и рутинной работой, когда подписание УКЭП любой многотысячной отчетности переводится исключительно на первые лица. Кстати, это упрощает в рамках нашего законодательства применение уголовных статей за любую «недостоверную» отчетность.

Посыл замминистра финансов правильный и хороший по сути. Но для его реализации могут потребоваться те же 10 лет, что ранее потребовались, чтобы отбить желание становиться банкиром. Если у реальных акционеров пропало желание не только выводить на рынок новые банки, но даже и докапитализировать существующие – из-за низкой эффективности и низкой рентабельности банковского бизнеса. Нужны усилия, чтобы создать благодатное поле и потенциальные акционеры поверили в этот бизнес и заинтересовались.

Сейчас же нужно беречь то, что еще у нас есть. Дать этим банкам и компаниям возможность направить свои усилия на развитие и работу с бизнесом, а не на отстраивание бизнес-процессов в соответствии с очередными регуляторными требованиями.