Бразилия на пороге гражданской войны

В Бразилии больше говорят не о том, чем закончится второй тур выборов (запланирован на 30 октября), а о том, признает ли президент Болсонару поражение, или в стране начнется кровопролитие. После первого тура действующий президент в очередной раз дал понять, что не покинет свой пост в случае поражения.

Почему в Бразилии предвыборные страсти выходят далеко за рамки нормального для демократических стран уровня?

Выборы в Бразилии – битва двух титанов: правого Болсонару и левого Лулы, руководившего страной в 2003–2010 гг. Протестант в католической стране, капитан-десантник, не выбирающий выражений и ностальгирующий по военному режиму, – против не окончившего школу сына алкоголика, металлиста, потерявшего палец на производстве. «Сильный человек» против «простого парня из народа».

Но страсти вокруг выборов не сводились к личностным предпочтениям бразильцев. Выборы 2 октября стали самыми драматичными в Бразилии после бурных 1960-х. В стране заговорили об угрозе демократии, о возможном насилии и даже гражданской войне. Жаир Болсонару пугал: «Если будет надо, мы пойдем на войну» и «Армия на нашей стороне». Сторонники его оппонента Луиса Инасиу Лулы да Силвы стращали, что в случае поражения Болсонару попытается устроить переворот.

Перед выборами все опросы показывали большое преимущество Лулы: споры в основном шли о том, победит ли он в первом туре. Но оказалось, что позиции Болсонару довольно сильны: Лула выиграл с 48% голосов, но Болсонару получил 43%, а его сторонники победили на выборах в сенат и завоевали сильные позиции в нижней палате конгресса. Во втором туре Лула может победить, только если ему удастся привлечь голоса тех, кто проголосовал за миноритариев (около 9%).

За Лулой – память бразильцев о его правлении, которое многими воспринимается как золотой век. Тогда, в 2000-х, Луле повезло: его приход к власти совпал с ростом цен на сырье, экспортируемое Бразилией. Открытие нефтяных месторождений позволило Бразилии, страдавшей от нехватки углеводородов, превратиться в их экспортера. В результате рост экономики при правлении Лулы остался высоким, при том что продуманной экономической политики у его правительства не было.

Первостепенное внимание левое правительство уделяло социальным программам, в соответствии с которыми бедные семьи получают помощь. Были значительно повышены пенсии и другие социальные выплаты, благо рост экспорта позволял это делать. В результате удалось значительно снизить уровень бедности и безработицы, а покупательная способность трудящихся за этот период выросла.

Негативные стороны левой модели проявились уже после ухода Лулы с президентского поста. Коррупция взлетела до небывалых высот: конгресс превратился в своего рода биржу, где торговались голоса парламентариев. Люди из окружения президента вымогали деньги у ведущих компаний на «государственные нужды». Фигурантами коррупционных скандалов стали крупнейшая госкомпания Petrobras и ведущий частный конгломерат Odebrecht. Крупный бизнес не развивался из-за высоких налогов и государственного вымогательства, средний и мелкий (последний является основой экономики Бразилии) – из-за чудовищной бюрократии, кучи нелепых ограничений и запретов.

Именно малый бизнес и связанные с ним средние слои проявляли всё большее недовольство. Его подогревала преступность, ставшая мощным фактором, мешающим инвестициям. Бразилия, располагающая гигантскими перспективами для туризма, привлекает туристов меньше, чем Турция или маленькая Хорватия. Что неудивительно: туристов порой грабят прямо в международных аэропортах. Не только фавелы, но и тюрьмы контролируются преступными группировками. Левое правительство передало огромные земли индейским племенам, но не смогло предотвратить захват власти в резервациях вождями, связанными с мафией. Там убивают протестующих против криминального засилья, идет крупномасштабная нелегальная добыча золота, алмазов, варварски вырубаются ценные породы деревьев – и власти ничего не делали, чтобы это прекратить.

Увеличивались территориальные диспропорции: ВВП на душу населения в самом бедном штате – Мараньяне – в 5 раз меньше, чем в Рио-де-Жанейро. На «белом Юге» – в штатах Сан-Паулу, Парана, Санта-Катарина и Риу-Гранди-ду-Сул потомки европейских переселенцев, превративших южные штаты в подобие стран Западной Европы, хотят отделиться от Бразилии, охваченной бедностью, социальными проблемами и преступностью...

Еще одна инициатива левых – «позитивная дискриминация» – обернулась катастрофой для образования и стала тормозом для экономики. Она заставляет вузы и госсектор иметь в штате и в студенческой среде белых, цветных, азиатов и индейцев пропорционально тому, сколько числится таковыми в соответствии с переписью населения. «Позитивная дискриминация» не дает возможности учиться и работать способным ребятам и девушкам, не пролезающим в расовые квоты, зато дает массам бездельников возможность числиться в вузах и конторах. Дело доходило до скандальных отчислений студентов и увольнений госслужащих, приписавших себе наличие негритянской или индейской крови, для того чтобы поступить в вуз или получить работу.

На этом фоне сильной фигурой в политике стал правый популист Жаир Болсонару. Проявились симпатии бразильцев к таким историческим персонажам, как глава репрессивных органов 1930–1940-х гг. Филинто Мюллер и отчаянный полицейский комиссар 1970-х Сержиу Флеури, просто убивавший преступников. Бывший капитан не уставал повторять, что военное правление обеспечило Бразилии «экономическое чудо», всеобщую занятость и ликвидацию организованной преступности. Хотя «чудо» угасло в середине 1970-х, всеобщая занятость просуществовала два года, а организованная преступность быстро возродилась, былые достижения сохранились в памяти народа.

Болсонару предложил самозанятым, а это четверть бразильцев, регистрироваться за символические деньги. До этого даже самый мелкий бизнес надо было регистрировать в нескольких инстанциях, платить налоги и МРОТ работникам, отчисления в пенсионные фонды, медстраховку и т. д. Понятно, что у торговца бананами, владельца старого грузовичка или студента, ваяющего компьютерные программы в чулане, нет на все это ни времени, ни денег. И за ними следит огромная армия полицейских, судебных приставов и налоговых инспекторов. Болсонару говорил: денег у государства нет, помочь вам нечем – хотя бы мешать не будем, зарабатывайте. Стартаперам Болсонару обещал места в технопарках за минимальную арендную плату.

Правого популиста поддержали массовые движения («Свободная Бразилия», «Бунтари онлайн» и «Выйди на улицу»). В борьбе с левыми они использовали яркие лозунги: «Япония, меняю свой футбол на твое образование», «Мы хотим иметь больницы со стандартами ФИФА» (речь о международной организации футбола), «Хороший учитель – лучше, чем Неймар» (нападающий сборной Бразилии по футболу).

В 2018 г. Болсонару выиграл президентские выборы. Болсонару победил, опираясь на массовую рефлексию среднего класса, которому надоели левая демагогия, коррупция, бесхозяйственность, экономический непрофессионализм и бюрократическое всевластие. Это была реакция на «позитивную дискриминацию», выталкивающую молодежь из вузов и с рабочих мест из-за цвета кожи. На выделение земель якобы индейцам, а на деле – преступным группировкам, вступающим в союз с коррумпированными или вконец спившимися вождями.

Но Болсонару начал делать все, чтобы бразильцы, относившиеся к нему с подозрением, возненавидели его лютой ненавистью. Он оскорблял индейцев и женщин, ЛГБТ-сообщество, бездомных и бедняков. Но главный удар по его правлению нанесли пандемия и украинский кризис. Во время пандемии Болсонару говорил, что COVID – обычный грипп, отказывался принимать карантинные меры; в результате Бразилия потеряла 668 000 умершими – это 2-е место в мире после США. Украинский кризис ударил по сельскому хозяйству: удобрения Бразилия покупала в России и Белоруссии. Болсонару предложил начать разработку собственных месторождений, но они расположены в резервациях, а ненавидящие его индейцы не дали разрешения.

При этом кое-какие достижения в багаже «тропического Трампа» имеются: выросло количество новых компаний, в том числе высокотехнологичных. Вновь заработал практически умерший при Луле ВПК: Бразилия возобновила производство бронетехники и начала сборку шведских истребителей Saab JAS 39 Gripen.

В перспективе этот курс означает увеличение занятости и рост доходов бразильцев. Но при Луле и его преемнице Дилме Русеф выросло поколение, не желающее работать: а зачем, если правительство и так платит деньги?

Огромная поддержка Лулы связана прежде всего с обилием бразильцев, привыкших жить на государственные пособия. В Бразилии тепло, умереть от голода трудно и небольших денег, выплачиваемых государством, хватает на бедную, но веселую жизнь. Поэтому за Лулу проголосовали депрессивные штаты Нордесте и городские фавелы, за Болсонару – благополучные штаты Юга и экономические центры.

Перед первым туром выборов Лула смягчил левую риторику, пытаясь привлечь голоса центристов, ему придется продолжать этот дрейф к центру. Если Болсонару тоже прекратит экстремистские заявления и сместится к центру, у него будет шанс на победу, хотя и небольшой.

В любом случае Бразилия оказалась расколотой на две примерно равные части, причем ни та ни другая, судя по всему, не готовы идти на уступки. Что делает ситуацию в крупнейшей латиноамериканской стране взрывоопасной.