Новый нэп или новый «военный коммунизм»

Общество наше истратило непомерно много энергии на обсуждение вопроса: кто же будет президентом в 2024 г.? И не оставило ни сил, ни интереса, чтобы спросить: а какой режим будет установлен (тем же или не тем же) президентом? Если обратить этот вопрос к обычным людям (а мы это делали зимой на фокус-группах), то главное, что узнавали тогда, – люди об этом не думали. Когда просили их подумать, приходили к решению: «Все будет как сейчас».

Так отвечали до кризиса и пандемии COVID-19. Теперь же вместо ответа «все будет как сейчас» появился ответ «все изменится», «будем жить в другой стране». Но ясность – в какой же стране будем жить – не появляется.

Когда-то шла (не очень активная) дискуссия: не лучше ли России стать парламентской республикой? Мы задали вопрос на эту тему теперь, когда забрезжил выход из эпидемии. Вопрос звучал так: «Кто в России должен иметь большую власть – президент или парламент?» Опрос показал, что идеал парламентской республики нынче непопулярен. Только среди наиболее образованной публики и столичных жителей до одной пятой за то, чтобы в этой паре у парламента было больше власти. Но в целом за это около 15%.

В составе населения России очень значительную долю занимают люди в возрасте 65+. В этой возрастной группе интерес к парламенту минимальный, а зато на максимуме (у пенсионеров – 45%) желание, чтобы «власть президента была больше», т. е. чтобы в будущем было «как сейчас». Давая такой ответ интервьюеру, эти люди не очень задумываются, что они мысленно увековечивают подобный режим не столько для себя, сколько для потомков. А у потомков тяга к нему гораздо меньше.

Чего же хотят те, кому сегодня нет 40? Они чаще всего выбирают средний ответ: «Президент и парламент должны иметь равную власть». Одним этот вариант нравится тем, что он средний, другим – тем, что тут нечто вроде «сдержек и противовесов», о которых знаем понаслышке.

Остается, впрочем, неясно, какого президента и какой парламент они имеют в виду. Вряд ли нынешних. Чтобы установился такой паритет, должно много всего измениться в стране. Но плана этих изменений, похоже, ни в чьей голове нет. Зато в очень многих головах, особенно в тех, на которых фуражки, много соображений насчет того, как не допустить изменений в эту сторону. Кому-то наверняка кажется, что хорошо бы оставить режим типа сегодняшнего, когда на улицах патрули, граждане под надзором видеокамер, выходят из домов по разрешению. Но другие понимают, что надо будет как-то поднимать экономику. И вот тут встает вопрос о развилке исторического масштаба.

После давнишнего уже гайдаровского рывка «к рынку» у нас шло – разными путями – огосударствление экономики. Частному сектору оставили те отрасли, где много хлопот и меньше денег. Но сейчас кризисом и вирусом именно его и накрыло, госсектор же пострадал куда меньше. Он доминирует еще сильнее. Значит, на выходе из кризиса мы фактически окажемся снова в состоянии госсоциализма, только очень бедного. Может быть, это судьба и надо идти этим знакомым путем? Уже звучали предложения ввести продовольственные карточки. Вариант планово-распределительной экономики в ее жестком «военном» варианте реален не только потому, что привычен, но, главное, потому, что оставляет основной контроль в руках тех, кто им и сейчас владеет, плюс дает им новые поля для администрирования.

Но те во власти, кто хотя бы в средней школе слышали про «военный коммунизм», помнят, что он так быстро повел страну к полному разорению, что даже Ленин вынужден был согласиться на нэп. Допущение экономической свободы в торговле и мелкотоварном производстве спасло тогда Россию от продовольственного и товарного голода. Боязно, конечно, опять «идти в рынок», но не очень. Ведь остановить этот процесс ни в двадцатые, ни в девяностые не составило для власти большого труда.

Словом, «можем повторить» и тот путь, и этот. Но, в отличие от придуманного варианта с равновесием между президентом и парламентом, здесь среднего нет. Придется выбирать.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»