Поправки Третьего пути

Где мы окажемся после того, как инициированные Владимиром Путиным поправки в Конституцию вступят в силу? Если говорить шире, какого типа политическая система может быть построена в России по этому чертежу?

Речь не о том, кто и как практически отправляет и будет отправлять власть. Не о ФИО будущего президента, не о коалиции, которая приведет его к власти. Эти процессы относительно нейтральны по отношению к реформе и движутся своим ходом. Речь о лекалах власти: не кто и как, бережно или небрежно, будет носить костюм, а какой именно костюм придется носить.

Кажется, что общей логики нет. Вроде бы и президент усиливается, вроде бы и обе палаты парламента получат новые полномочия. Даже премьер, отставка которого из политического вопроса будет превращена новой Конституцией в технический, тоже должен что-то получить.

Есть социальный блок, который идет вразрез с неолиберальной матрицей экономической политики, господствующей с 1992 г. Но конституционно закрепляет монополию правящей группы на левую риторику и ее статус единственного защитника социальной справедливости.

Одновременно есть и поправки не социальные, а биополитические, т. е. превращающие те или иные исторические конструкты, связанные с телами граждан, в объекты конституционной защиты: брак как союз одной женщины и одного мужчины, охрана крепкого здоровья, защита детства как государственная задача и т. д.

Есть Госсовет, самый большой слон в комнате, о котором мы пока почти ничего не знаем, кроме того что полномочия Госсовета частично дублируют полномочия президента и что формировать Госсовет будет президент, но, скорее всего, не будет его возглавлять.

Госсовет, кажется, должен представлять высшую бюрократию, глав регионов, крупный бизнес, профессиональные союзы и т. д. То есть, по идее, это не форум для электората, которым остается Госдума, не форум авторитетных на местах и в центре граждан – Совет Федерации, а палата нобилитета, единственная полноценная репрезентация реальных политических сил в стране.

Можно ли все это свести к какой-то одной модели или речь о конституционной эклектике, о грубом смешении мало совместимых элементов, единство которых в тексте Основного закона будет обеспечено только обложкой?

Если смотреть на грядущую Конституцию с точки зрения европейской политической рациональности, речь идет об эклектике, если не об абсурде. Но если сменить точку зрения, все – и условно левые социальные поправки, и ультраконсервативные биополитические, и корпоративистский Госсовет – может встать на свои места.

Речь может идти о попытке предложить крупной державе модель, опасно близкую к так называемому третьему пути, последним значимым примером реализации которой была перронистская Аргентина. Третий путь отрицает индивидуализм либеральной модели и коллективизм социалистической модели, это не республика, не джамахирия и не власть советов, а корпоративное государство, в котором политическое единство элиты обеспечено смешением в ее руках властных полномочий всех ветвей и уровней. Тем самым единством публичной власти, о котором в последнее время часто говорят с подачи президента.

Третий путь – власть нобилитета, осуществляемая не через игру с избирателем, а напрямую, без посредников в виде конкурирующих партий. Третий путь – узаконенный «вечный» компромисс между элитой, которой не верят граждане и которая их боится, и гражданами, которые должны отказаться от права на власть в обмен на конституционное обещание отеческой заботы: чистый воздух, стабильные пенсии, еда без ГМО, крепкие семьи и румяные дети.

Конституционная реформа больше, чем просто страховка и тактическая импровизация. Это квинтэссенция политического и биографического опыта президента. На вызовы нового века он отвечает рецептом, опасность которого доказана всей историей века минувшего.

Автор — социолог, преподаватель программы «Фундаментальная социология» Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинка)