Смотрины третьей силы

Структуралистский анализ политики, выделяющий в качестве основных своих единиц большие полюсные абстракции, например «власть» и «общество», обоснован не всегда, но лишь в те моменты, когда, как писал Гегель, «абстрактная противоположность служит главным принципом действительности». То есть тогда, когда общество и власть существуют уже не как элементы риторической разметки высказываний, не в виде идеологических клише, а как действительность – как работающая пара, как места структуры, которая через них обретает собственное бытие.

Сейчас мы входим в такой исторический период. Триггером стали протесты в Москве, но речь уже не только о столице. Полюс структуры, занятый властью, представился обществу в виде чистого господства, осуществляемого как нелогичное, сплошное полицейское насилие. Общество представилось власти как объект этого насилия, сопротивляющийся ему и сплачивающийся в процессе сопротивления. Говоря в более привычных терминах, власть как полюс этой структуры есть так называемые «силовики». Общество как полюс (пока!) есть заново нарождающиеся корпорации – учителя, гуманитарии, духовенство, актеры, студенчество и т. д., заявляющие о своем несогласии с насилием не как формальные организации, а как коллективные агенты.

В новейшей российской истории этот процесс обычно ассоциируется с «транзитом власти». В основе реального, а не измышляемого транзита лежит эффект срабатывания описанной выше структуры, т. е. появление встречного запроса на «третью силу» на обоих ее агонизирующих полюсах, запроса на посредника между ними. Такая сила может возникнуть в нескольких возможных конфигурациях: внутри власти для общества, внутри общества для власти и т. д. Громкое заявление Сергея Чемезова о накопившемся раздражении и «умное голосование» Алексея Навального – первые, пока стихийные в общем, попытки сыграть в эту «третью силу», предложить полюсам ту или иную технологию эффективного посредничества.

Говорить о «третьей силе», возникающей из общества, пока рано. Это может быть как радикальная оппозиция, чье посредничество будет заключаться в алгоритмизации протеста, в создании технологического осадного орудия, которое затем можно будет повернуть на кремлевские башни, потихоньку при этом сговариваясь с некоторыми из них. Но также это может быть и стихийный, в каком-то смысле эстетический посредник, некто вроде бурятского шамана или экоактивиста.

Но уже можно говорить о кандидатах на роль «третьей силы» внутри власти. Протесты отбросили мэра Москвы Сергея Собянина к полюсу чистого насилия. Премьер Дмитрий Медведев постепенно выходит из игры, предпочитая политическому фокусу фокус на менеджерской задаче – нацпроектах. Спикер Госдумы Вячеслав Володин активно играл на поле конституционного посредничества до протестов, но какова его новая «постпротестная» позиция – мы пока не знаем. При дворе президента уже осознали факт необходимости появления посредника, но там пока не готовы превращаться в политическую кухню, где он будет произведен.

Скрытой силой является кремлевский куратор внутренней политики Сергей Кириенко. Паттерны его работы дают возможность заключить, что Кириенко исповедует нечто вроде доктрины «управляемого хаоса». Он устраняется, когда речь идет об интересах окружения президента или политических конкурентов, например того же Собянина, но в конце превращает ассорти из их технических поражений в собственную победу – победу не политического менеджера, а политического посредника. Именно это происходит сейчас вокруг судебных процессов по «московскому делу».

Созданная Кириенко инфраструктура – тысячи участников конкурса «Лидеры России», панели профессиональных общественников, прирученные цифровики и т. д. – и есть инфраструктура этой «третьей силы», созданная именно в таком качестве: неполитическое политическое, способное менять тональности и адресатов по команде, обращаясь то к обществу, то к власти. Дорогу к президентству Кириенко могут открыть выборы в Госдуму 2021 г. Если ему удастся упаковать эту Госдуму как признанную и властью, и обществом «третью силу», ключ от Кремля окажется в его кармане.

Автор — социолог, приглашенный эксперт Московского центра Карнеги