Когда нет суда

В истории с арестом и беспрецедентным освобождением журналиста «Медузы» Ивана Голунова, ставшей главным сюжетом последних двух недель, заново проявили себя многие политические силы. Условный Кремль, с трудом удержавшийся над схваткой, и влиятельная в стране корпорация сотрудников силовых структур, чуть ли не в первый раз потерпевшая поражение в лобовом столкновении с обществом и попытавшаяся взять реванш в виде разгона мирного шествия 12 июня – впрочем, большинство задержанных позже пришлось отпустить, а за инициаторов почему-то отдувается в этот раз почти непричастный к делу Алексей Навальный. Системные либералы и внесистемная оппозиция, заговорившие было неожиданно чуть ли не на одном языке. Неподцензурные медиа и относительно прогрессивная часть подцензурных. Мэрия и журналистское сообщество, продемонстрировавшее куда больше солидарности, чем от него можно было ожидать. Незадачливые организаторы разрешенного и поддержанного властями митинга «за все хорошее» на пр-те Сахарова 16 июня, не собравшие и трети от числа тех, кто 12 июня вышел под практически гарантированный разгон, – заодно мы смогли увидеть, сколько народу способны созвать лояльные Кремлю силы под самым что ни на есть превосходным лозунгом, при условии что участников мероприятия не станут свозить автобусами и стимулировать материально.

На этом фоне столкновения интересов, убеждений и точек зрения, общественных, административных и силовых ресурсов бросается в глаза полное отсутствие какой-либо самостоятельной роли у той инстанции, которая, вообще говоря, по закону призвана решать судьбу человека, арестованного по тяжкому обвинению. Суда в картинке попросту нет – ни как независимой ветви власти, ни просто как мало-мальски значимого участника событий, способного хоть немного изменить их ход. Вопрос о домашнем аресте для Голунова – что было значимым фактором, поскольку за его безопасность в следственном изоляторе вряд ли можно было бы поручиться, – решался, по свидетельству одних участников, на переговорах с московской мэрией, по словам других – звонками в администрацию президента, по третьим слухам – прямо в кабинете президента лично. Разброс версий неудивителен, у победы всегда множество отцов. Но никому даже в голову не приходит, что судья мог принять самостоятельное решение, руководствуясь соображениями гуманности, или целесообразности, или буквой закона, обстоятельствами дела, личностью обвиняемого. Уголовное дело было прекращено распоряжением руководства МВД – и даже за минуту до того, как это решение было принято и объявлено, ни у кого не было ни малейшего сомнения, что, если бы оно дошло до суда, суд проштамповал бы требуемый приговор, невзирая на все нестыковки в версии обвинения.

Вопрос о разрешении или запрете шествия, закончившегося разгоном и арестами, решался в мутных переговорах с мэрией, переписке чиновных инстанций, заявлениях должностных лиц – никому снова даже в голову не пришло обратиться к суду как к беспристрастному арбитру в вопросе свободы собраний. Две сотни тысяч подписей в интернете, звонки уважаемых лиц чиновникам, готовность медиа действовать солидарно – все это сыграло куда более существенную роль в состоявшемся торжестве законности, чем судебные перспективы дела. Можно спорить на что угодно, что лишившимся должностей под давлением общественного возмущения высокопоставленным полицейским тоже не захочется оспаривать свое увольнение через суд. Судьбу рядовых сотрудников, попавшихся на фальсификации доказательств против Голунова и нарушении всех возможных прав задержанного, будет решать политическая конъюнктура – будем надеяться, что в их случае формально до суда все-таки дойдет, но вряд ли решение о вердикте будет приниматься в совещательной комнате, где судья по закону «совещается» только с самим собой. Заказчиков же этого преступления если и постигнет кара, то разве что в виде общественного резонанса, если (будем на это надеяться) медиа не забудут своего обещания довести расследование до конца и не оставить причастных своим вниманием.

Несмотря на то что Иван на свободе, многие разочарованы исходом дела: слишком много закулисных переговоров, произвольных решений и недовыясненных обстоятельств. Но лучшего результата и не могло быть. Там, где нет компетентного и независимого суда, способного решать конфликты и пресекать злоупотребления честно и открыто, по общепринятой процедуре, у любой победы всегда будет привкус договорняка, в любом компромиссе – оттенок манипуляции, и даже наказание откровенно виновных будет слегка попахивать произволом.

Автор — социолог, доцент Высшей школы экономики, Санкт-Петербург