Почему показательные антикоррупционные зачистки неэффективны

Равнение нынешнего руководства России на СССР все чаще заставляет задуматься о самоисполняющихся пророчествах: под воспоминания о том, сколько хорошего было в Советском Союзе, едва ли не буквально повторяются сюжеты, предшествовавшие его развалу. Сравнение сирийской авантюры с Афганистаном стало общим местом, и вот теперь очередь дошла и до ремейка полузабытого узбекского дела.

Любые аналогии в истории чаще всего ведут в тупик, и разница между событиями из разных эпох колоссальная, но все-таки нельзя не отметить некоторые важные совпадения.

Антикоррупционные расследования начала 80-х гг. были вынужденной реакцией руководства СССР на очевидный кризис социалистической экономики и советского строя. Плановая экономика задыхалась от приписок, а советская политическая система не давала гражданам никакой возможности с помощью выборов сменить власть не только на всесоюзном, но даже и на местном уровне. Поэтому очищение власти было решено произвести единственным известным советскому режиму способом – репрессиями, демонстративно покарав статусных преступников в одном конкретном регионе. Для показательной порки была выбрана одна из азиатских республик СССР – самая густонаселенная и самая проблемная в смысле управляемости: ее многолетний руководитель Шараф Рашидов намеков из Москвы не замечал и продолжал править как привык.

Нет смысла пересказывать все перипетии того времени, важно помнить их итоги. Во-первых, поток публикаций о злоупотреблениях узбекских начальников подвел многих советских граждан к убеждению, что за фасадом развитого социализма царят произвол и безнаказанность. Во-вторых, тень от узбекского дела пала и на союзное руководство, ведь получалось, что много лет в стране творилось беззаконие, которое не только не ликвидировали, но очевидным образом покрывали откуда-то с самого верха. Между прочим, тогда у последовательно сменивших друг друга Андропова, Черненко и Горбачева было моральное оправдание, которого нет у Кремля сейчас: вину за создавшееся положение возлагали на покойного Брежнева и намекали, что уж теперь-то все будет по-новому.

Неловко напоминать, но сметаемые теперь дагестанские элиты сформировались в условиях политической системы, которая целенаправленно создавалась в России с начала 2000-х гг. и полностью подменила свободные конкурентные выборы аппаратными согласованиями. Высокопоставленные чиновники, которых сейчас снимают с должностей и разоблачают как преступников, многие годы делали успешную карьеру внутри административного аппарата, а их истинные цели никто не смог распознать и разоблачить, что дискредитирует и всю систему правоохранительных органов.

Отправив руководить Дагестаном Владимира Васильева, Кремль, по сути, признал, что внутри дагестанской элиты у него нет никаких надежных кадров, на которые можно было бы возложить не то что политическую власть в регионе, но даже и руководство правительством. Это ли не демонстрация очевидного краха всей региональной политики и в Дагестане, и в России вообще? Как же так получилось, что после 18 лет строительства вертикали власти в России ее гражданам сообщают, что «Россия вернулась в Дагестан»?

Узбекское дело не вдохнуло в советскую систему новую жизнь, а, наоборот, продемонстрировало все ее внутреннее разложение и неспособность к обновлению. Дагестанское дело впечатляющим образом демонстрирует неэффективность и порочность существующей в стране системы подбора руководящих кадров.

Символично, что разгром дагестанской элиты совпал с диковинным мероприятием по выявлению лидеров России, проходившим в эти дни в Сочи. Попытка выявить новую элиту на играх и тренингах, вместо того чтобы создать конкурентные условия на всех уровнях и дать возможность талантливым людям пробиться наверх, обойдя чьих-то родственников и ставленников, лишь демонстрирует в очередной раз, что руководство страны не готово к фундаментальным реформам и будет и дальше действовать по старой схеме, которая все чаще демонстрирует свою абсолютную неэффективность.

Автор — политолог, Екатеринбург