Старомодная политическая сексуальность

Сегодняшняя власть угрюма и маскулинна, как неуступчивый кряжистый хулиган из подворотни 1950-х – с фиксой и в кепке. У нее обаяние сталинской эстетики и «этики». И она во всем негативна – основана на негативной консолидации (объединяемся перед общей угрозой и перед лицом общего врага, который у ворот и внутри осажденной крепости в виде иностранных шпионов и пятой колонны), негативной идентификации (мы другие – духовные, религиозно оскорбленные, нация Пушкина и Достоевского, так, впрочем, и не прочитанного, мы суверенитетом не торгуем, и у нас тысячелетняя история), негативной адаптации (не жили хорошо – так и нечего начинать). Если это и привлекательность, то очень специфическая. И совсем не современная.

Политический класс и слитые с ним в едином порыве, как когда-то народ и партия, олигархическая и управленческая касты это ощущают и стараются «отзеркалить» тех, кто выглядит современно. Ищут тот язык, на котором, например, умеет разговаривать с молодежью и средним классом Навальный, а они не умеют. Потому и Усманов ведет себя как юный видеоблогер, а сами блогеры приглашаются в Думу и рассказывают серым пиджакам, как наводить мосты с реальными и виртуальными мирами. Они все хотят сделать свою власть по-современному привлекательной – sexy, как Навальный сделал протест sexy & cool. Но когда ты присоединяешь территории в духе XIX в. и снимаешь рубашку в Туве – это не та крутизна, которая свойственна веку двадцать первому. Нельзя быть современным, если ты тянешь страну в изоляцию, питаешься трупным ядом прошлого – сталинизмом, говоришь, в том числе с молодежью, которую хочешь превратить в будущий ресурс своей электоральной поддержки, на смеси языка ненависти и государственного канцелярита. И кроме негативной идентичности должно быть хоть что-то позитивное, даже если у огромных масс людей уже нет никаких ожиданий, касающихся власти.

Позитивной программой могла бы стать модель модернизации, изменений, пусть и достаточно аккуратных. Но изменения все понимают по-разному. А реализации тех изменений, которые можно было бы счесть мало-мальски либеральными, мешает гигантское силовое и госкорпоративное лобби, которое и правит страной.

Модернизационное лобби (условно: связка Кудрин – Кириенко) заинтересовано в Путине в той же степени, что и мобилизационное (охранительное). Оно видит в нем единственное стенобитное орудие для продвижения позитивной и современной, даже в чем-то sexy, программы авторитарной модернизации. Но проблема даже не в том, что Путин, толкующий о цифровой революции, похож на Брежнева, рассуждающего о научно-техническом прогрессе. А в том, что множество охранительных лоббистских групп никогда не дадут приватизировать то самое первое лицо, которое они сами хотели бы приватизировать. Элиминировать силовую составляющую из власти в рамках этой политико-бюрократической модели невозможно, поэтому «Путина с либеральным лицом» уже не будет и цифровая революция, может, и произойдет, но в средствах слежения за гражданами и сужения их интернет-прав. А модернизационное лобби еще не широкая коалиция за модернизацию. К тому же ему, этому лобби, строго запрещено брать себе в союзники «улицу» из автозаков.

Так что власть предпочтет сохранить свою старомодную политическую «сексуальность». Горби когда-то стал очень привлекательным для огромных масс людей. Но он «тронул основы» – и все в результате развалилось. Так что модернизируйте, дорогие либералы, все, что хотите, кроме «основ». А значит, ничего.-

Автор – директор программы Московского центра Карнеги