Ближний Восток – дело тонкое
Какова логика российской политики в регионе
Скорее мы имеем дело с геополитическим террариумом друзей, где союзы и альянсы носят временный характер, а предательство является частью политической культуры
События вокруг Катара еще раз доказали, что ситуация на Ближнем Востоке гораздо сложнее схем вроде «сунниты против шиитов». Конфликт Саудовской Аравии и Катара показал, что внутри суннитского блока тоже нет единства. Да и коалиция выглядит довольно пестро и ситуативно. Между Саудовской Аравией и вроде бы поддержавшими ее государствами куча противоречий – взять хотя бы отношения саудитов с ОАЭ или Египтом.
Скорее мы имеем дело с геополитическим террариумом друзей, где союзы и альянсы носят временный характер, а предательство является частью политической культуры. Саудиты и Катар, скажем, вместе вели игру в Сирии, а потом стали выяснять, кто же должен доминировать в суннитском лагере.
Версии о роли американцев также упрощены – вроде предположения, что Трамп решил бороться с Ираном и сделал четкую ставку на Саудовскую Аравию, а поскольку Катар решил все же наладить отношения с Ираном, была дана санкция на жесткое давление и на это государство. Однако США вовсе не заинтересованы в серьезных проблемах у Катара. Американские компании плотно интегрированы в катарский газовый бизнес. Прежде всего это относится к ExxonMobil. Это самый крупный покупатель и перепродавец катарского газа среди компаний. А еще крупный инвестор в добычные проекты и акционер компании RasGas, контролирующей почти половину катарского экспорта СПГ. Что кается политики, то в Катаре находится крупнейшая в регионе военно-воздушная база США, которую саудиты не раз просили переместить. Так что с игрой Вашингтона не все так просто.
А что же мы? Кажется, что в нашей политике есть логика. Мы поддержали Катар, но ведь он сегодня выступает теневым партнером Ирана. С которым мы, в свою очередь, партнерствуем в Сирии. Кроме того, на стороне Катара выступила Турция, с которой мы стремительно нормализуем отношения. Однако, во-первых, наши геополитические игры обычно связаны с очень спорными экономическими решениями. Так, мы по-тихому заключили сделку с Ираном по формуле «нефть в обмен на товары». Теперь мы должны будем сами продавать на рынке иранскую нефть, да еще в ситуации, когда мы ограничиваем свою добычу по сделке с ОПЕК. Так и не ясно, какую же продукцию Иран будет у нас покупать, – сразу вспоминается скандально отмененный визит Дмитрия Рогозина в Иран в этом феврале. Катарский фонд купил кусок «Роснефти», но собственных катарских денег в сделке было не так много. А теперь вообще пошли разговоры, что в сделке были прописаны условия обратного выкупа. Если это правда, то Катар в этой сделке вовсе не был стратегическим инвестором в нашу экономику.
Во-вторых, мы активно взаимодействуем со странами, которые сейчас устраивают Катару разрыв дипотношений и экономическую блокаду. С саудитами мы заключили сделку по ограничению добычи, на которую молимся с надеждой на рост нефтяных цен. Наши компании собираются покупать долю в Saudi Aramco, саудиты намерены инвестировать в «Сибур». Активно идут и политические контакты. Может, конечно, мы тоже стали крутыми геополитическими шахматистами, но все же ожидания возможных ошибок не исчезают.
Автор – генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности