Навальный в телевизоре

В среду и четверг два кандидата в президенты Франции, националистка Марин Ле Пен и правый политик Франсуа Фийон, выступили с критикой своего конкурента, молодого (по меркам масштаба выборов) социалиста Эммануэля Макрона. Они не сговаривались между собой: просто оба отстают от него в опросах и вынуждены реагировать. Примерно в то же время русские политики и чиновники начали нападать на Алексея Навального, в личных выступлениях и с экранов телевизоров.

Макрона обвиняют в том, что он слишком мягкотел, Навального, напротив, в том, что он может быть жестким руководителем («фюрером»). Макрон и до нападок был лидирующим французским политиком, поработавшим в правительстве, а Навальный только за последний год достиг федеральной узнаваемости. Макрон идет на выборы и может их выиграть, а Навального еще совсем не факт, что допустят до регистрации и вообще не посадят в тюрьму. Но в главном они схожи – их оппоненты создают им политический вес.

Политики врут не только согражданам, но и себе самим, думая, что им верят. Это так, но только отчасти: люди смотрят не на слова, а на дела. Если кого-то критикуют, это не повод ему не доверять, но бесспорный признак наличия политического капитала, т. е. власти. В демократической Франции и в России это в равной степени так.

Почему огромная майская демонстрация не влияет на настроения людей так, как сравнительно немногочисленный оппозиционный митинг? Есть много ответов, но самый простой и очевидный вот: в них вложено разное количество усилий; в оппозиционное выступление – больше. На организацию провластного митинга требуется дюжина автобусов, на сопровождение протестного выступления – десятки автозаков и большие тысячи полицейских с касками и водометами. Праздничный демонстрант жертвует тремя часами времени, протестующий – весьма вероятно, несколькими сутками в обезьяннике. Даже нетренированный взгляд отличает важное политическое действие от бутафории.

Ролики Навального собирают миллионы просмотров, но все еще меньше, чем новостные выпуски «Первого канала». Но все равно они обсуждаются больше и цитируются чаще. Цена сигнала создается не пассивными зрителями и даже не талантом продюсеров шоу, а противодействием власти, обысками в студии, самой необходимостью что-то искать, платить за интернет, следить за выпусками. Политика, как предметы роскоши, стоит ровно столько, за сколько ее купили, и приносит ровно столько удовлетворения.

Власть это прекрасно понимает и много лет демонстративно игнорировала Навального и всю его деятельность – точно так же, как французский политический истеблишмент сверху вниз поглядывал на Макрона. Но теперь уже, видимо, не может – вероятно, потому, что знает о его рейтинге больше нашего. Оппозиция хотела дебаты – вот они уже идут, для начала заочные. Навальный хотел в телевизор – он попал туда, в самый прайм-тайм. Президентская кампания началась на деле, даже если планировалась только для вида.

И не важно, что кого-то называют Гитлером. Вот в прошлом году одного человека называли Гитлером, а он взял и выиграл выборы и стал самым могущественным человеком на земле.

Автор – независимый журналист