Уроки нефтяного вычитания
Как Россия будет сокращать нефтедобычу
Выходит, что сделку мы продлевать практически точно не собираемся. И нельзя исключать, что то же самое на уме у наших новых партнеров
Следующий год особенный для нефтегаза. У нас в конце года появилось сразу два черных ящика – приватизация «Роснефти» и сделка с ОПЕК. По мере появления деталей мы имеем возможность более детально изучать обе истории, в которых обнаруживается много интересного. Давайте посмотрим на сделку с ОПЕК, от которой может зависеть цена на нефть в 2017 г.
Все знают, что мы должны сократить добычу на 300 000 баррелей в сутки. Но цифру эту можно трактовать разными способами. Например, как сокращение на 300 000 баррелей каждый день из полугода. Иными словами, 182 раза по 300 000. Тогда получится примерно минус 7,3 млн т. Однако Минэнерго называет существенно меньшую цифру – 4,5 млн т.
Хитрость проста. Соглашение предполагает, что на цифру минус 300 000 баррелей надо выйти только к концу полугодия. А это уже совсем другая история. К концу I квартала мы должны «упасть» на 200 000 т. Это означает, что первые два месяца нам достаточно просто не наращивать добычу. А потом в начале весны мы традиционно уйдем на ремонт скважин, что естественным образом заберет 150 000–170 000 т добычи. Таким образом, к концу I квартала мы легко выйдем на искомые 200 000 сокращения. Но почему бы нам не сказать, что это не просто ремонты, а выполнение соглашения ОПЕК и наш вклад в общее дело?
Ну а затем добрать 100 000 т сокращения можно уже в самом конце II квартала – да и то лишь для того, чтобы во второй половине года быстро наверстать упущенное. Вот это и имеется в виду под запущенным красивым словосочетанием «плавное сокращение». В свежих материалах одной российской нефтяной компании я встретил не менее симпатичную фразу: «маневр объемами производства». Это может означать только одно: если компаниям придется немного сократить добычу в начале года, то они хотят нарастить ее в конце.
Есть у нас и другие способы сделать соглашение более мягким для себя, формально его не нарушая. Так, оно касается только добычи, но не экспорта. Поэтому мы легко можем продолжать его наращивать – тем более что в последнее время в России экспорт действительно растет быстрее добычи (по итогам 2016 г. рост добычи нефти с конденсатом ожидается на 2,5%, а экспорта – на 4,8%). Кроме того, можно наращивать экспорт нефтепродуктов – скажем, из-за странностей налоговой политики ожидается увеличение экспорта бензина. Я уже молчу о том, что арабских друзей никто к скважинным приборам учета пускать не собирается.
Соглашение уже привело к росту цен на рынке. А добычу можно сократить плавно. Но несколько нюансов все же есть. Выходит, что сделку мы продлевать практически точно не собираемся. И нельзя исключать, что то же самое на уме у наших новых партнеров. Плюс есть вопрос о «безбилетнике» в лице Северной Америки, где новые ценники уже стимулируют рост добычи сланцевой нефти. Таким образом, второе полугодие 2017 г. может оказаться грустным – хотя вдруг придумаем еще что-нибудь креативное.
Автор – генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности