Что скрывает нефть

Но дальше становилось все интереснее. 9 декабря поздно вечером «Роснефть» опубликовала пресс-релиз, где сообщила, что консорциум заплатит не 10,5 млрд евро, а лишь 10,2 млрд, а остальное «Роснефтегаз» получит за счет пересмотра дивидендной политики «Роснефти». Иными словами, «Роснефть» частично сама оплатит переход своих акций в собственность Glencore и QIA. Ну и кто скажет, что в России притесняют иностранных инвесторов? К тому же теперь из-за смены дивидендной политики акционеры будут получать не 25%, а 35% чистой прибыли. Даже правительство не могло добиться такой щедрости от «Роснефти». Пресс-релиз, правда, к обеду воскресенья переписали, убрав оттуда эти любопытные подробности, но из песни слов не выкинешь.

Приключения 19,5% акций «Роснефти» вполне претендуют на то, чтобы стать главным экономическим и политическим хитом года. Продажа этого пакета уже подарила немало сенсаций и продолжает обрастать интригующими подробностями. 7 декабря нам объявили, что схема buyback отменена. Акции достались консорциуму Glencore и Катарского суверенного фонда (QIA) в равной пропорции. Это момент позитивный, потому что buyback вообще-то на приватизацию не тянул.

Более того, новые владельцы пакета только частично закрывают сделку своими средствами. Они получили кредит – причем не только у банка Intesa Sanpaolo, но еще и у ряда российских банков (не исключаю, что и государственных).

На самом деле версия о том, что Glencore и даже QIA лишь временные держатели акций, возникла сразу. В российской практике уже были похожие истории. Вспомним хотя бы схему с газовыми активами ЮКОСа, а также его долей в «Газпром нефти». Их купила компания «Энинефтегаз», чтобы с выгодой перепродать российским концернам.

Я давно говорил, что конечной целью российских кланов является приватизация госактивов в своих интересах и по комфортной стоимости. Когда дело доходит до возможности стать частным собственником, у нас сразу исчезают все госкапиталисты.

В этом плане Игорю Сечину была более выгодна схема buyback, когда акции оказались бы в самой компании. Потом можно было бы без особого шума продавать их частями. Умение договариваться с правительством Сечин демонстрировал не раз.

Но что-то пошло не так. Судя по всему, Путин в последний момент наложил на схему вето. «Роснефть» даже не успела отменить выпуск рублевых облигаций на 600 млрд руб., явно организованный под buyback. Да и покупатели для Сечина странные. И если с катарским фондом видны пересечения хотя бы по проектам Романа Троценко в «Пулково», то Glencore вызывает много вопросов. Сечин активно развивал отношения с другим трейдером – Trafigura. Более того, именно с Trafigura (а также с группой UCP) «Роснефть» реализует сделку по покупке индийского НПЗ Essar Oil – между прочим, за сумму, превышающую сделку по пакету «Роснефти». Сечину было бы гораздо логичнее привлечь и в эту историю именно Trafigura. Так что возникает ощущение, что в итоговую схему вмешались соображения межкланового баланса.

Если Glencore и даже катарцы – временные владельцы, то очень интересно, определены ли уже сейчас владельцы будущие. У меня ощущение, что не до конца. Так что история с приватизацией «Роснефти» далеко еще не закончена и таит в себе много сюрпризов, прежде всего с точки зрения внутренней политики.

Автор – генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности