Кто будет, знаем. Что будет – не знаем

Иные критики «Левада-центра», раздраженные сверхвысокими рейтингами, говорят: да люди просто вам боятся сказать плохое про власть. А вот если бы они рассказали, что они на самом деле думают... Многочисленные проверки показывают, что эти подозрения неверны. Неверны – и это главное – идеи про то, что народ думает «на самом деле». Сознание вообще, и массовое сознание в том числе, устроено сложно, в нем несколько слоев, планов, дискурсов. Один и тот же объект может получать разные, порой противоположные оценки в зависимости от того, в рамках какого дискурса он рассматривается и обсуждается. В ходе интервью, из каковых и состоит массовый опрос, происходит постоянное переключение беседы из одного дискурса в другой. Респондент воспринимает интервьюера то как собеседника, с которым можно по-житейски посудачить, то как официального представителя властей, которому можно и пожаловаться на них, и выразить им свою поддержку.

Хороший пример – то, как люди высказываются о будущем. Когда-то советская пропаганда объясняла, что при капитализме у трудящихся «нет уверенности в завтрашнем дне». Потом наши граждане стали это же говорить про собственную жизнь. В ходе опросов они стали настойчиво повторять, что их будущее для них непредставимо. Интересно, что такие ответы давались не только в годы, прозванные потом лихими, но и в годы так называемой стабильности, и даже в годы, названные тучными. Вот и теперь три четверти россиян (а среди пожилых и семь восьмых) дают ответы в том духе, что в нынешнее время планов строить нельзя, а если что и планировать, то не более чем на два года. В такой форме они выражают укор властям, которые не могут обеспечить эту самую уверенность в завтрашнем дне. (Хулить законодательную, исполнительную, судебную власть россияне не стесняются.) Так в дискурсе публичном или критическом. В публичном или апологетическом будущее предстает более чем предсказуемым. Те же самые респонденты, которые сказали, что не загадывают более чем на два года, уверены, что высшее руководство страны останется прежним и после 2018 г. И это соответствует их пожеланиям. То есть они легко простирают таковые почти на десятилетие вперед.

В дискурсе приватном жизнь выглядит вполне устойчивой. Примерно треть россиян брали за последние годы кредиты. Практически все семьи, в которых есть дети, имеют в виду, что дети будут учиться. (В дискурсе публичном, конечно, не преминут сказать, что обучение теперь все платное, и это одна из главных претензий к властям.) Образование, в тот числе высшее, стало обязательным – не по закону, а по установившимся взглядам. По этим же взглядам оно необходимо для продвижения в жизни. Сама идея продвижения, вертикальной мобильности, как выражаются в социологии, прочно вошла в массовое сознание. В частной жизни будущее, в том числе на десятилетия, обязательно планируется.

Вот и выходит, что то, как мы лично будем жить, мы знаем, кто у нас будет на самом верху, тоже знаем. А что и как будет в стране – об этом думать не получается.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»