Какое будущее мы строим?

Мы не можем знать, чем закончатся переживаемые нами события. Эпилоги есть только в прошлом – в том, что уже случилось и уже описано. Именно поэтому, пытаясь понять, что происходит с нами сегодня, мы сравниваем современность с тем, что помним из прошлого. Спрашиваем себя, в каком году мы живем – в 1979-м, 1985-м или, например, в 1914-м? Даже те, кому приходится принимать важные и сложные решения, пользуются историей. Политологи Ричард Нойштадт и Эрнест Мэй в книге «Современные размышления о пользе истории для тех, кто принимает решения» (Thinking in Time) говорят, что Джону Кеннеди в ситуации Карибского кризиса помогла попытка посмотреть на себя из перспективы истории.

Тогдашние американские политики использовали и другие способы думания – подбирали аналогии, анализировали поведение советских руководителей, пытались примерить их ситуацию на себя. Но опубликованные записи свидетельствуют, что взгляд из будущего был одним из ключевых соображений. Думая о том, как реагировать на решение СССР установить на Кубе ракеты, Кеннеди представил себе, как на США и на него лично будут смотреть потомки. Он не хотел выглядеть в истории плохо. Политики, принимавшие решение о вторжении в Ирак, тоже наверняка смотрели на себя из будущего и тоже, конечно, хотели, чтобы люди потом говорили о них только хорошее. Разница, видимо, в том, что если Кеннеди смотрел на себя из будущего всего мира, то Джордж Буш-младший – из будущего одних только США или из какой-то узкой перспективы придуманного им будущего, в котором придуманные им американцы считают его спасителем нации.

Поле исторического зрения у двух этих политиков разное. Конечно, они, как и все мы, принимая решения, имели дело с воображаемым будущим, но у Кеннеди оно включало мир целиком. В этом мире помимо Америки были и все другие страны, в том числе СССР.

Владимир Путин не может не думать о себе из перспективы истории. Он тоже, скорее всего, считает, что люди в будущем будут говорить о нем только хорошее. Но что это за перспектива, глядя из которой можно будет сказать, что решения подавить гражданское общество, политическую жизнь и плюрализм взглядов в России, захватить Крым и начать военные действия на Украине были единственно правильными решениями? Это взгляд из будущего, в котором есть только Россия, причем Россия сегодняшнего большинства. В воображаемом будущем, на которое ориентируются нынешние российские политики, нет Украины. В нем нет других соседей России, нет других мнений, партий, событий, в свете которых сегодняшние решения окажутся катастрофическими.

Возможно ли такое будущее? Сегодняшние политики России, очевидно, уверены, что возможно. Более того, они это будущее конструируют, надеясь зацементировать общество на много лет вперед, сделать воображаемое будущее реальностью, превратить миф в историю. Превращать историю в миф – дело знакомое. Мы все этим занимаемся, создавая красивые образы себя и страны. Это даже полезно – при условии, что у нас есть думающие люди, умеющие отличать факты от мифов. Но попытка обратить миф в историю – признак трагического заблуждения.