Госдолг России к концу 2025 г. достигнет почти 30 трлн руб. Его обслуживание будет стоить более 2 трлн руб. в год и станет одной из крупнейших по размеру статей бюджетных расходов. Из проекта федерального бюджета следует, что за три следующие года Минфин разместит облигации федерального займа (ОФЗ) на 9,31 трлн руб., но реальная сумма привлеченных средств будет меньше – бумаги размещаются с дисконтом к номиналу. Например, выручка от трех выпусков общим номиналом 823 млрд руб., размещенных 16 ноября, составила 793 млрд руб. или 96,4% от номинала. 30 млрд руб. стали, по сути, премией покупателям ОФЗ – российским банкам. Если к следующим выпускам будет применяться такой же дисконт, то на размещении ОФЗ в 2023–2025 гг. банки заработают 335 млрд руб.
В это непростое, мягко говоря, время Минфин и ЦБ решили порадовать подконтрольные финансовые учреждения и их акционеров дополнительной прибылью по абсолютно безрисковому размещению. Но дело даже не в размере поощрения банковского сектора за счет налогоплательщиков, а в непрекращающихся рецидивах финансовой патологии. Ее смысл прост: ЦБ и Минфин оценивают риск отечественной экономики (за что и размещают ОФЗ с таким дисконтом) – так называемый «страновой риск» – по-прежнему в западных методиках. Из них следует, например, что риск США практически отсутствует, хотя их госдолг в 2022 г. достиг 137% ВВП. А Россия, где даже при заметном наращивании долга в 2023–2025 гг. он составит лишь 17,5% ВВП, оказывается весьма рискованным заемщиком, которому можно и искусственный дефолт «присудить».
Не секрет, что мы «срисовали» модель с американской: первичные дилеры Казначейства США тоже получают комиссию за размещение трежерис, но размер этой комиссии – сотые доли процента. Там нет таких «неприличных» дисконтов – платы за «страновой риск» суверенного эмитента, который сам тебя и рефинансирует через дружественный ЦБ. По сути, наши денежные власти не только не верят в собственное «подведомственное денежное хозяйство», но и оценивают заранее свою политику на долгосрочном горизонте как провальную. Когда вы даете такую премию к текущей ключевой ставке, вы предполагаете, что ставки в экономике (и инфляция) будут расти – за 10 лет с 7,5% сегодня до 10,5% в 2032 г. Или, если вы всерьез нацелены на свой таргет инфляции в 4% годовых, вы считаете, что страновой риск и маржа банков вырастут до 6,5% (разница между 10,5% и 4%).
За несколько дней до рекордного размещения ОФЗ на 823 млрд руб. ЦБ предоставил банкам кредит в размере 1,4 трлн руб. на 28 дней под 7,6% – это аномальный объем РЕПО. Последний раз подобная активность была в начале апреля, когда банкам выдали 1,5 трлн руб., но и ситуация в тот момент была совершенно другой. За последние дни февраля сектор перешел в состояние структурного дефицита ликвидности – на пике 3 марта он превышал 7 трлн руб. Но сектор находится в структурном профиците, который является следствием завышенной ключевой ставки к средней рентабельности реального сектора. На момент РЕПО он превышал 1 трлн руб., на депозитах в ЦБ банки размещают почти 3 трлн руб. Сейчас структурный профицит уже почти достиг 2 трлн руб., а на конец года ЦБ прогнозирует его в диапазоне 3,3–3,9 трлн руб. В чем экономический смысл проведения политики количественного смягчения, которая провалилась даже на Западе, и кто бенефициар этого «аукциона неслыханной щедрости»?
Все последние 30 с лишним лет Минфин занимается «бюджетной консолидацией», долю федерального бюджета в ВВП планируют снизить с 2023 по 2025 г. с 21 до 17% ВВП, а ЦБ, как бы за счет выплаты процентов банкам по депозитам за структурный профицит ликвидности, таргетирует инфляцию. В результате получается гремучая смесь сверхжесткой бюджетной политики со сверхортодоксальной денежно-кредитной политикой, что блокирует развитие, особенно в период ожидаемой глобальной стагфляции и рецессии.
Эта рецессия уже самая длинная из всех с 1998 г., включая и восстановление после дефолта: все четыре предыдущие рецессии не превышали трех кварталов. Минэкономразвития прогнозирует спад –0,8% за весь 2023 г. ЦБ еще более пессимистичен. У него в базовом сценарии падение ВВП в 2023 г. составит от –4 до –1%, при этом он заранее «наводит туман», снимая с себя ответственность, кивая на невиданную неопределенность и закладывая сценарий «Глобальный кризис». По этому сценарию ВВП в 2023 г. сократится сильнее, чем в 2022 г., в 2024 г. падение продолжится, и лишь в 2025 г. возможен небольшой рост – порядка 1%. Денежная программа (приложение к ОНЕГДКП 2023-2025 гг.) предусматривает «дренаж» монетарной системы с изъятием денег из экономики за счет структурного профицита ликвидности. Экономика потому и загибается резко вниз, что она не выдерживает монетарного «испанского сапога» – перераспределения ликвидности в пользу финансового сектора (за счет реального), включая прирост госдолга с высокой премией и без рисков для банков, в условиях форсажа внешних санкций.
В очередной раз экономика собирается наступить на «грабли», которые ей подсовывают более трех десятков лет. Не меняющаяся финансовая политика и без всяких кризисов является стоп-краном экономического развития, но в кризисные моменты она не просто тормозит, а отшвыривает экономику назад. Так было все 90-е с кульминацией в 1998–1999 гг., в 2008–2009 гг. и недавние 2014–2015 гг. По одному и тому же сценарию были розданы самые крупные активы в залоговых аукционах почти 30 лет назад, и именно залоговую пирамиду (валютного РЕПО) в начале 2015 г. раскрутил банк «Открытие», который позже пришлось санировать. И сегодня Минфин и ЦБ один к одному предлагают схему «спасения отечественной экономики»: залоговая обструкция (удушение).
Какой же выход из ситуации «выученной беспомощности», которая толкает наши денежные власти к использованию одних и тех же провалившихся в прошлом (для общества, но не для конкретных бенефициаров) схем? Он обычно там же, где вход: надо полностью отказаться от ветхих, работающих на врага конструкций – режима таргетирования инфляции и бюджетного правила, прекратить рассматривать финансовый сектор как управляющий контур для реальной экономики.
Вместо режима таргетирования инфляции со свободным плаванием рубля и практически отсутствием валютного контроля нужна система многоканальной целевой денежной эмиссии с дифференциалом процентных ставок для разных каналов: самая низкая – 0,5% – для проектов в области инфраструктуры, 2% – для крупных приоритетных проектов в области импортоопережения и -замещения, а также высоких технологий, до 4% – для малых и средних предприятий и т. д. В условиях отказа западных валютных систем в обслуживании целесообразна также фиксация (на разумном уровне) курса рубля и полный валютный контроль для недружественных стран.
Похожая система – разные и низкие ставки для разных программ – сегодня уже работает в Фонде развития промышленности. Но только распространять ее надо не на 300 млрд руб. активов фонда, а на всю страну – на почти 100 трлн руб. расширенной денежной массы М2 (включая валютные депозиты в западных банках). Это как минимум предполагает деофшоризацию – возврат капитала в страну и использование его не для спекулятивных, а для созидательных целей. Как максимум – налоговую реформу с полным взиманием природной ренты, переносом налогов с производства и труда на потребление и капитал.
Вместо возобновления бюджетного правила и наращивания госдолга перед банковской системой – прямое рефинансирование бюджетных инвестиций (не текущих расходов) со стороны ЦБ под 0,5–2% годовых с выпуском инфраструктурных облигаций и прочих целевых инструментов бюджета и госкомпаний. Фактически должна работать трехконтурная финансовая система (инвестиционный рубль – наличный рубль – переводной рубль или квота в международной расчетной единице ШОС или БРИКС), позволяющая изолировать наше развитие от «заражения» со стороны западной финансовой системы, включая прямые диверсии.
Оздоровится и финансовый сектор, если отключить его от аппарата «искусственной вентиляции легких», то есть бюджетного РЕПО. Тогда в условиях отсутствия гарантированной маржи по безрисковым залоговым операциям с госактивами банки, пенсионные фонды, страховые компании будут вынуждены перераспределить активы в пользу реального сектора (сейчас доля долгосрочных инвесткредитов в балансах крупнейших банков – всего 5–7 %). И тогда премия банкирам будет заслуженной по результатам развития экономики. Залоговых аукционов не понадобится. На «последний поклон» артисты финансового театра будут выходить не за получением гнилых яблок от ошарашенной публики («Что это было?!»), а под заслуженную овацию после выстраданного и пережитого сценой и залом катарсиса – достижения трудной победы в гибридной, в том числе финансовой, войне.
Авторы – академик РАН Сергей Глазьев и ответственный секретарь НТС при председателе коллегии ЕЭК Дмитрий Митяев