Кого выбрали в разрушенном Ливане

В Ливане прошли первые парламентские выборы после непрерывных трагедий, три года сотрясавших страну. За это время мир привык к тому, что новости из Ливана – это рухнувшие дома, горящие покрышки и протестующие, забрасывающие чем попало полицию и солдат. Определение «ближневосточная Швейцария», которое нет-нет да и вспомнят комментаторы, на фоне картинок современной ливанской жизни выглядит издевательски. Ливан и правда когда-то был «Швейцарией», но очень давно – до гражданской войны 1975–1990 гг., разрушившей некогда благополучную страну.

На выборах решался один вопрос: сумеет ли шиитское движение «Хезболла» сохранить парламентское большинство и фактическую власть в Ливане? Проиранская «Хезболла», располагающая собственной армией (другим партиям это запрещено законом), мощными финансово-экономическими и социальными структурами, получающая помощь от Тегерана, выступает в союзе с умеренной шиитской партией «Амаль» и «Свободным патриотическим движением» (СПД), состоящим из христиан-маронитов, поддерживающих президента Мишеля Ауна. Назвать это союзом равных невозможно: «Хезболла» абсолютно доминирует в коалиции, а ее союзницы лишь имитируют самостоятельность. Президент Аун, когда-то сражавшийся с «Хезболлой», палестинцами и сирийскими войсками, давно решил, что вчерашний враг окончательно победил, и предложил христианам поддержать победителя в обмен на безопасность, пусть и ценой политического подчинения. Часть уставших от многолетних войн христиан поддержали Ауна и согласились на вторые роли при «Хезболле».

Подвинуть «Хезболлу» не так просто

Но не все ливанцы, христиане или мусульмане, смирились с правлением «Хезболлы», которая по конституции никакого права единовластно управлять многоконфессиональной страной не имеет. Против блока «Хезболла» – «Амаль» – СПД выступила христианская группировка «Ливанские силы» (ЛС), сражавшаяся во время гражданской войны против левых, мусульман, палестинцев и сирийской армии. Лидер ЛС Самир Джааджаа, бывший христианский полевой командир, попытался бросить вызов «Хезболле» в союзе с суннитскими движениями и независимыми либеральными (в основном молодежными) объединениями. Если бы союз Джааджаа с суннитами состоялся, доминирование «Хезболлы» оказалось бы под угрозой, но лидер суннитов Саад Харири неожиданно призвал своих сторонников бойкотировать выборы. Очевидно, это связано с политическими играми Саудовской Аравии, стоящей за ливанскими суннитами.

Голоса будут подсчитывать еще долго – по миру разбросано более 15 млн ливанцев, что втрое больше населения самой страны. Уже известно, что ЛС сумели отобрать у «Хезболлы» и СПД несколько мандатов. Но сторонникам Джааджаа вряд ли удастся получить большинство в парламенте – в конце концов, «Хезболла» и ее союзники контролируют власть, а это позволяет разными способами влиять на итоги голосования.

В последние годы Ливан пережил настоящую катастрофу, и многие ливанцы винят в этом «Хезболлу». В 2019 г. страну охватил финансовый кризис, большинство ливанцев потеряли работу, в городах то и дело отключали электричество, а что такое уборка мусора, жители некогда благополучной страны просто забыли. Затем начались массовые протесты, в которых участвовали преимущественно христиане и сунниты – шиитская община переносила кризис легче благодаря иранской помощи и наличию собственных социальных структур.

4 августа 2020 г. в порту Бейрута произошел страшный взрыв, унесший жизни 200 и лишивший жилья 300 000 человек. Трагедию расследовал судья Тарек Битар, выяснивший, что в порту хранились огромные запасы аммиачной селитры, которая является не только ценным удобрением, но и компонентом для взрывчатки. Кому она принадлежала, выяснить не удалось, но охранялась и куда-то вывозилась боевиками «Хезболлы». Судья пытался привлечь к ответственности деятелей из «Хезболлы», но представители движения обвинили судью в политическом преследовании шиитской общины. Под давлением «Хезболлы» кассационный суд отстранил Битара от ведения дела. Попытка шиитской организации избежать ответственности за трагедию привела к ожесточенным столкновениям возмущенных бейрутцев с боевиками группировки, которую поддержали армия и полиция.

Взрыв, разрушивший половину Бейрута, а также последующая пандемия окончательно разрушили экономику Ливана. У страны сейчас нет валюты для закупок даже самого необходимого – продовольствия, медикаментов и топлива. За два года цены на продукты питания выросли на 628%, а ливанский фунт был девальвирован на 90%.

Госструктуры не работают: мусор не убирается, порядок не охраняется, а о социальной защите населения давно забыли. Ливан почти ничего не производит, все товары в стране импортные. После начала войны в Сирии Ливан еще и потерял статус крупнейшего перевалочного пункта Ближнего Востока.

Частный капитал фактически свернул деятельность, налоги перестали поступать, госслужащие не получают зарплату. Не платят полиции и армии: Бейрут просит Евросоюз оказать помощь ливанской армии... едой. Работы нет почти ни у кого. Средний доход жителей Ливана упал до $100 в месяц – это уровень Сомали и Южного Судана. 77% молодежи готовится к эмиграции (для сравнения: в воюющей Сирии – 54%). В стране почти не осталось врачей, учителей, айтишников и даже медсестер. В начале октября 2021 г. остановились электростанции – для них кончилось топливо и деньги на его покупку. Ливан погрузился во тьму. Армия отдала последние резервы горючего – и свет загорелся хотя бы в больницах. В конце концов горючее поставил Иран – разумеется, через «Хезболлу»...

Массовое обнищание вызвало голодные бунты. Толпы не только громили магазины и автозаправки – они вступали в вооруженные столкновения с остатками армии и полиции, а также друг с другом.

Кому выгоден кризис

«Хезболла» упрямо рулит страной, погрузившейся в пучину хаоса: она-то живет на иранские деньги, а также на средства от собственных коммерческих операций, в основном в свободной зоне Игуасу в Парагвае.

Страшный кризис «Хезболле» даже выгоден: христиане бегут куда глаза глядят (а глядят они на Францию, США, Бразилию, Аргентину и даже на Россию). Сунниты нищают и тоже подумывают об эмиграции. Значит, больше места остается шиитам. В 1940-е гг. христиан в Ливане было 52% населения, перед кризисом 2020 г. – не больше 34%. При сохранении нынешних тенденций ливанские христиане вскоре превратятся в незначительную группу, жизнь и благосостояние которой будут зависеть от благосклонности к ним шиитской доминанты.

Конфессиональная структура ливанской власти должна была покончить с религиозными войнами, но, по сути, покончила с демократией. Власть оказалась в руках политических кланов, управляющих страной при помощи силы и при опоре на внешние силы – в Ливане это Сирия и Иран. Их ливанский союзник «Хезболла» управляет страной, не считаясь с другими политическими силами, нешиитскими общинами и насущными потребностями ливанцев.

Протестующие в 2019–2021 гг. требовали отказа от политической системы, распределяющей властные полномочия и должности по конфессиональному признаку. Она делает демократию фиктивной, а в последние годы просто убивает страну. Лидеры религиозных общин закрепляют свою власть среди единоверцев, распределяя различные блага и пользуясь силовой поддержкой государства. Политика страны определяется соглашениями, зачастую беспринципными, между лидерами этих общин. Какое уж тут развитие, какое благополучие населения...

Протесты 2019–2021 гг. в Ливане по дате их начала назвали «революцией 17 октября». Она потерпела поражение – ведь собственные вооруженные силы есть только у «Хезболлы», ей же фактически подчиняются армия и полиция. Недавние выборы – это попытка реванша со стороны тех же революционеров, что вышли на площади 17 октября, только мирными средствами. Другое дело, что у них не хватило сил в 2019–2021 гг. А сейчас и самих революционеров, и сил стало меньше. Скорее всего, противники «Хезболлы» в лучшем случае могут рассчитывать лишь на сохранение статус-кво, т. е. на формирование достаточно сильных оппозиционных фракций в парламенте. Которые смогут гарантировать нешиитскому населению Ливана хотя бы относительную безопасность.