Имран Хан и лавры Эрдогана

События последних дней в Пакистане называют по-разному: кто-то – правительственным кризисом, кто-то – неудачной попыткой переворота. 3 апреля президент Ариф Алви по предложению премьер-министра Имрана Хана распустил парламент. Этому предшествовала попытка оппозиции сместить премьер-министра, вынеся ему вотум недоверия. Имран Хан опирался на партию «Техрик-и-Инсаф» («Движение за справедливость»), выступающую за «исламскую демократию» и против коррупции, клановости и непотизма, характерных для пакистанской политики. «Техрик-и-Инсаф» весьма напоминает турецкую Партию справедливости и развития Реджепа Тайипа Эрдогана: она опирается на молодые поколения средних слоев и ориентирована на личность популярного лидера (Имран Хан – известный спортсмен, не связанный со старой элитой и олигархическими группами).

Противники Имрана Хана – консервативно-исламистская Пакистанская мусульманская лига (Н) и левоцентристская Пакистанская народная партия (ПНП). Первая опирается на пенджабцев (крупнейший пакистанский этнос), а вторая, возглавляемая влиятельным кланом Бхутто, – на синдхов. Хотя эти партии различны в идейном отношении, их объединяет регионализм и вождизм, в то время как Имран Хан воспринимается как антипод этой системы власти.

Имран Хан, партия которого не имела большинства в парламенте, держался у власти благодаря союзу с Движением Муттахида Кауми (ДМК, официальное название – Объединенное национальное движение). Его сближает с Имраном Ханом приверженность либеральным ценностям, а с оппозицией – то, что оно не общенациональное, а этническое. Движение создано мухаджирами – переселенцами из Индии – и отстаивает их интересы. Надо отметить, что мухаджиры конфликтуют с другими пакистанскими народами, подозреваются в стремлении создать собственное государство на части пакистанской территории. В 1992–1999 гг. пакистанская армия проводила военные операции против мухаджиров, приведшие к многочисленным жертвам (операция «Чистка»).

ДМК – самая либеральная и наиболее далекая от политического исламизма сила в Пакистане. После взрыва башен-близнецов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. ДМК была чуть ли не единственная из крупных партий в исламских странах, не только выразившая сочувствие американцам, но и организовавшая массовые выступления против исламского экстремизма и в поддержку его жертв.

Неудивительно, что ДМК на фоне обострения ситуации в мире заняла прозападную позицию. Что и привело ее в лагерь оппозиции. Мусульманская лига и ПНП ориентированы на союз с США и Западом в целом: у них за плечами сотрудничество с западными странами во время войн в Афганистане – в периоды как советского, так и американского присутствия в этой стране. За Мусульманской лигой стоит пакистанская армия – формально аполитичный институт, на деле являющийся важнейшим инструментом как внутренней, так и внешней политики страны. Например, кашмирское направление пакистанской политики полностью определяется армией, а афганское движение «Талибан» (признано террористической организацией и запрещено в РФ) было создано и поддерживается пакистанской военной разведкой.

Переход ДМК в оппозиционный лагерь лишил правительство Имрана Хана большинства в парламенте, и оппозиция попыталась его сместить. Однако премьер-министр сыграл на опережение: он распустил правительство и предложил президенту распустить парламент. Политический союзник премьера, вице-спикер Национальной ассамблеи Касим Сури, председательствовавший на заседании (вот ведь удивительное совпадение!), отклонил вотум недоверия. После чего президент распустил парламент и назначил новые выборы, а оппозиция намерена оспаривать роспуск парламента в Верховном суде.

Большинство экспертов увидело в пакистанских событиях «руку Запада». Нет сомнений в том, что США и Евросоюз так или иначе к этим событиям действительно причастны. Потому что бывший спортсмен, возглавляющий правительство Пакистана, пытается усидеть на двух стульях в момент, когда эти стулья вовсю разъезжаются. Во времена холодной войны Пакистан был союзником США –неудобным, коварным, ненадежным, но очень важным (ведь рядом – Афганистан, нестабильный Иран и Индия, «дружившая» с СССР). Экономическая и военная помощь США крепко привязала пакистанскую элиту к Западу. Развивавшийся с 1970-х гг. союз Пакистана с Китаем поначалу не мешал альянсу с Западом – даже помогал, учитывая общие интересы Запада и Китая в Афганистане.

Но в последние годы, когда отношения Запада, и в первую очередь США, с Китаем обострились, Пакистан оказался перед трудным выбором. Запад со своим морализаторством по поводу прав человека, демократии и прочего всегда раздражал пакистанскую элиту, в словаре которой ничего похожего не было. А тут Китай, превратившийся в могучую экономическую и военную державу, предлагает союз, инвестиции, современные вооружения – и без всяких условий! Точнее, с условиями весьма приемлемыми: свободная торговля и строительство транспортного коридора, выгодного Пакистану даже больше, чем самому Китаю. Ну и китайская военно-морская база в Синде: при вражде с ядерной Индией – штука полезная.

Новое поколение пакистанской верхушки в лице Имрана Хана, похоже, решило, что можно не особо оглядываться на США. Тем более что американцы пытаются взять под контроль пакистанское ядерное и ракетное оружие, что-то затевают в Афганистане, заигрывают с Индией... Имран Хан, глава правительства 220-миллионного ядерного Пакистана, производящего собственные ракеты и истребители, решил, что в состоянии проводить самостоятельную политику, наподобие Джавахарлала Неру или Броз Тито. Но более все же – наподобие Эрдогана.

США, особенно после ухода из Афганистана, разочаровались в Пакистане, с которым не удалось договориться о сотрудничестве в военной и разведывательной области. В условиях противостояния с Китаем Пакистан превратился в недружественную страну, а Индия, наоборот, в потенциального союзника, которому предлагают современные вооружения, сулят инвестиции и заманивают в AUKUS (альянс Австралии, Великобритании и США).

Конфликт на Украине стал Рубиконом для Имрана Хана. 24 февраля, в день начала спецоперации, пакистанский премьер был в России и встречался с президентом Путиным, хотя американцы уговаривали его не ездить в Москву. Конечно, он не знал о намечавшемся, но оказался с точки зрения США и Европы не в нужном месте и не в нужное время. Пакистанец, которому по большому счету украинские события не интересны, не стал прерывать визит или делать какие-либо заявления. И сразу был осужден за это на Западе. После этого Имран Хан резко высказался по поводу предложения Евросоюза проголосовать на Генассамблее ООН за принятие резолюции, критикующей российскую спецоперацию. «Мы вам рабы, что ли?» – заявил он. «Мы имеем дружеские связи с США, Россией, Китаем и Европой. Мы не примкнем к какому-либо лагерю, поскольку соблюдаем нейтралитет», – подчеркнул премьер.

В нынешних условиях нейтралитет – штука непростая. Особенно для политика, которого мечтает свалить оппозиция. Тем более непроста такая позиция в Пакистане, где с момента обретения независимости в 1947 г. ни один премьер не смог завершить конституционный срок полномочий.

Сомнительно, что американцы и европейцы напрямую проводили операцию по смене главы пакистанского правительства. Это в старых шпионских фильмах дипломаты передают чемоданы денег иностранным политикам и военным в черных очках. В реальности на первом плане всегда интересы местных политиков, которых уговаривают и подталкивают иностранцы. Мусульманская лига и ПНП не переносят Имрана Хана, пытающегося сломать сложившуюся в Пакистане систему власти. Армейская верхушка опасается, что разрыв с США приведет к полному подчинению Пакистана Китаю, а сможет ли он защитить союзника в случае конфликта с Индией – еще вопрос. Поэтому начальник штаба сухопутных войск Пакистана Камар Джавед Баджва, хотя и не выступил на стороне оппозиции (конституция не позволяет!), осторожно покритиковал позицию премьер-министра, сказав, что отношения с США крайне важны, и назвав спецоперацию на Украине «несчастливой».

Бывший союзник Имрана Хана ДМК – принципиально прозападное движение, не приветствующее дружбу с Китаем и не одобряющее любые антизападные действия. Поэтому его выход из правящей коалиции естественен.

Имран Хан старается быть вторым Эрдоганом, а Пакистан превратить в подобие Турции – страны с амбициями региональной державы, успешно лавирующей между Западом, Китаем и Россией. Однако, несмотря на ядерное оружие и почти втрое большее население, Пакистан во многом уступает вотчине Эрдогана. Его экономика гораздо слабее, нет государствообразующего этноса, основные народы – пенджабцы, синдхи, пуштуны, белуджи и мухаджиры – враждуют между собой. Политическая элита разобщена, а влиятельная армейская верхушка проводит собственную политику – в отличие от Турции, где Эрдоган после путча 2016 г. сломал хребет армейской самостоятельности. А еще США, Евросоюз, Китай, Индия, арабские монархии Персидского залива и Иран – все пытаются играть свои партии на пакистанской шахматной доске.

Поэтому неизвестно, удастся ли Имрану Хану удержаться у власти. Политический ресурс и электоральная поддержка у него имеются. Но его противники тоже сильны и имеют серьезную поддержку извне. Безусловно одно: Пакистан ждут нелегкие политические схватки.