Надо говорить о ракетах

Начало диалога США и России в области европейской безопасности означает, что мы в начале большого пути и путь этот, вне всякого сомнения, носит исторический характер. По большому счету, именно сейчас, после того как позиции России и ее оппонентов положены на бумагу и доведены до контрагента, и начата реальная дипломатическая работа. Пока ситуация складывается так, что отдельные военные вопросы (в том числе военно-технические и военно-стратегические) могут быть разрешены на основе взаимности, а вот с политическими проблемами все гораздо сложнее.

Актуализация вопросов развертывания ракет средней и меньшей дальности в Европе, да еще и сдобренная готовностью вроде бы поляков к инспекциям позиций американских установок «Иджис эшор» в Редзикове в обмен на инспекции ракетной бригады Балтийского флота в Черняховске – это, безусловно, позитивное развитие событий. Другое дело, что, конечно, куда важнее не существующие объекты, а перспектива возвращения в Европу полноценных крылатых и баллистических (в том числе аэробаллистических и гиперзвуковых) ракет средней дальности наземного базирования, например американских комплексов «Тифон» и «Дарк игл», российских «Калибров» наземного базирования и пока еще не названных гиперзвуковых ракетных комплексов. Предотвращение такого сценария, вне всякого сомнения, в интересах и России, и европейских столиц, да и для США тоже приоритеты в этой области находятся в Азии. При этом крайне досадно, что соответствующие российские предложения буквально отметались с порога в течение нескольких лет. То же самое касается и вопросов повышения предсказуемости и прозрачности военных учений, да и в целом военной сдержанности вдоль «линии соприкосновения». Пока не очень ясно, какие могут быть решения по ударным системам воздушного и морского базирования, однако не исключено, что и здесь партнеры будут готовы к взаимным ограничениям. Весьма любопытно, встанет ли на каком-то этапе вопрос реанимации Договора по открытому небу либо иного формата совместного воздушного мониторинга в районах военной деятельности, вызывающей озабоченность. Конечно, внезапных прорывов здесь не произойдет, да и произойти не может, но то, что мы видим, уже прогресс, пусть и на «второстепенных направлениях», как назвал их министр иностранных дел России Сергей Лавров.

Вместе с тем в такой ситуации нельзя не задуматься о том, какие выводы из складывающейся ситуации сделают прочие участники международных отношений: получается, в Вашингтоне и Брюсселе начинают читать предложения по военной деэскалации только после развертывания десятков российских батальонных тактических групп на «угрожаемых направлениях». Вряд ли такая тенденция приведет к снижению напряженности в каком-либо регионе мира.

Что касается политической части, то будет очень интересно наблюдать за анонсированным Россией продолжением дискуссии вокруг закрепленных документами ОБСЕ принципов, связанных с неделимостью безопасности, и соответствующих подходов относительно участия и неучастия в военных союзах. Вместе с тем, как представляется, эту дискуссию все же можно было бы инициировать и гораздо раньше. При этом особенно важно, чтобы украинская проблема (равно как и другие сюжеты, связанные с постсоветским пространством) не перекрыла тот факт, что, вообще говоря, ведется поиск выхода из кризиса европейской безопасности, решение проблемы континентального масштаба. Предотвращение вооруженного конфликта, касающегося одной или нескольких стран, тоже задача важная и благородная, но для этого существуют другие рабочие форматы.

В любом случае мы видим готовность к продолжению диалога, а это в условиях очевидного кризиса европейской (да и глобальной) безопасности уже серьезное достижение. Как представляется, на горизонте нескольких месяцев вполне может пойти более предметная дискуссия по военной части, однако к конкретным результатам она приведет только в случае прогресса по политической составляющей. Остается лишь пожелать нашим переговорщикам творческой смелости, а западным – внимательности.