Афганское фиаско не изменит политику США в отношении России

Описывая выход Америки из 20-летней войны в Афганистане, президент США Джо Байден объявил об окончании «эры крупных военных операций, направленных на переустройство других стран». Байден говорит, что, пока он остается у власти, США «должны будут четко фокусироваться на фундаментальных интересах национальной безопасности» самих США. Российский министр иностранных дел Сергей Лавров приветствовал эту декларацию, при этом высказав допущение, что она может знаменовать собой менее тревожное будущее в международных отношениях. Другие российские комментаторы также делают оптимистичные предположения о возможных последствиях реакции Байдена на афганскую ситуацию для американо-российских отношений, из коих последствий по крайней мере одно могло бы состоять в создании условий для определенного периода разрядки, подобной той, что наступила после поражения Америки во Вьетнаме полвека тому назад.

Увы, те, кто ожидает значительных изменений в американской внешней политике, точно будут разочарованы. Особенно это касается российского направления внешней политики Вашингтона. Вне всякого сомнения, по престижу Америки нанесен чувствительный удар. Однако эта катастрофа едва ли как-то обусловлена отношениями администрации с Кремлем. Отсутствие у Кремля желания работать с Белым домом не оказало ощутимого эффекта на действия Америки, равно как и довольно слабые связи России с талибами не могли сыграть значительной роли в победе повстанцев или же в хаотичном уходе американских войск, который за этим последовал. Более того, Байден и не ожидал многого от содействия России, не был он убежден и в том, что нуждается в этом содействии. Едва ли он хотел так изменить свой подход, чтобы уговорить Россию согласиться на ограниченное военное присутствие США в Средней Азии для отслеживания развития событий в Афганистане. Байден скорее предпочел бы непосредственно работать с региональными державами по этим вопросам. Также Байден едва ли был бы готов ужесточить свой подход в силу недовольства поведением России, которое его совершенно не удивило.

Как и прежде, Россия остается для Байдена проблемой второго плана. Его цель – «стабильные и предсказуемые» отношения, которые не будут для него или для его администрации постоянной головной болью, так чтобы он мог направить свою энергию на действительные приоритеты страны. То есть на преодоление внутренних вызовов, усилия, направленные на то, чтобы справиться с климатическими переменами как глобальной угрозой, и противостояние Китаю как стратегическому сопернику. Именно для этой задачи он будет избегать шагов, которые могли бы без необходимости напрячь и без того непростые отношения с Россией. Но в то же время он совсем не намерен совершать какие-то серьезные усилия для улучшения связей с Россией, чтобы, в частности, разрешить те проблемы, которые эти отношения ухудшают. Скорее он готов жить в условиях статус-кво, по крайней мере пока и Москва в общем занимает ту же позицию.

На самом деле на сегодня подход этой администрации по отношению к России в наибольшей степени отличает сознательное желание избежать провоцирования Москвы наряду с жесткой риторикой в отношении нее по тем или иным поводам. Примеров этому достаточно много, начиная с решения ослабить санкции против «Северного потока – 2», несмотря на серьезный прессинг со стороны конгресса с целью его блокировки и все утверждения самих представителей нынешней администрации, что строительство газопровода – «плохая сделка» для европейской энергетической безопасности. Администрация представила свое решение в контексте управления Северо-Атлантическим альянсом – в том смысле, что она была вынуждена пойти на компромисс, чтобы задобрить своего наиболее важного союзника, Германию, которая упорно отстаивала проект газопровода, – но было также очевидно, что тем самым устранялись и трения с Москвой.

Показательно, что санкции, наложенные на Россию в связи с делом Навального, как этого требует американский закон, лишены особой остроты. Также следует обратить внимание на то, что официальное извещение об этих санкциях гласило, что они «соотнесены с духом» закона – приверженность букве привела бы к более жестким действиям. Позднее администрация Байдена провела визит украинского президента Владимира Зеленского в довольно сдержанном формате, согласившись на совместное заявление, длинное в плане риторики и обещаний и короткое в плане конкретных шагов по взаимодействию. Примечательно, что администрация не продемонстрировала никакого стремления вовлекаться непосредственно в урегулирование конфликта на Донбассе, поддерживать активные попытки Киева привлечь внимание мировой общественности к проблеме Крыма или же удовлетворять настойчивое требование Зеленского о получении Украиной плана действий по членству в НАТО.

Есть только два заметных исключения в этой готовности администрации Байдена принять статус-кво: стратегическая стабильность и кибербезопасность, вопросы, затрагивающие саму основу приоритетов американской национальной безопасности. В обоих случаях Байден добивается прочных соглашений или договоренностей, которые бы снизили риск эскалации гонки вооружений, разрушения критически значимой инфраструктуры в Америке или же прямого военного конфликта, который мог бы выйти на уровень обмена ядерными ударами. Это не случайно, что только по этим двум вопросам администрация начала выстраивать серьезный диалог с Москвой, и только неудача на этих двух направлениях могла бы заставить администрацию пересмотреть свою российскую политику, если, конечно, Москва не совершит каких-то отчаянных шагов, способных поколебать статус-кво.

От политики Байдена в отношении России не следует ждать слишком многого, она лишена больших амбиций и нацелена на взаимодействие по узкому кругу вопросов. Президент надеется, что такой подход достаточен для того, чтобы удовлетворить требование Москвы относиться к ней как к великой державе, и поэтому этот подход приведет к ослаблению напряжения, к стабильности и предсказуемости. Байден сделал ставку на то, что Москва также может жить в условиях статус-кво в отношениях с Америкой с какими-то небольшими модификациями, что она будет готова в этом случае направить свои усилия на преодоление неотложных внутренних вызовов. Конечно, остается большой вопрос, действительно ли Байден правильно понимает Путина.