Доктрина Байдена: переход к активной обороне

Уход США из Афганистана символически закрыл эпоху, начавшуюся 11 сентября 2001 г. Именно символически, потому что на самом деле борьба с терроризмом и переустройство мусульманских обществ уже давно перестали быть главным содержанием американской внешней политики. За эти два десятилетия США прошли пик своей сверхдержавной мощи, обнаружили пределы своего международного влияния и вновь, после четвертьвекового перерыва, встретили на этом пути серьезных конкурентов. Наконец, и это самое главное, американцы столкнулись с серьезными проблемами внутри собственной страны.

Не стоит переоценивать значение обстоятельств, сопутствовавших завершению вывода американских войск. США не перестали быть сверхдержавой; важнейшие союзы, от устойчивости которых зависит доминирование США в геополитической зоне Pax Americana, – НАТО, двусторонние договоры с Японией, Южной Кореей и Австралией, отношения с Израилем – остаются достаточно прочными. А афганская эпопея и близко не потрясла американское общество так, как в свое время война во Вьетнаме.

У зависимых от поддержки Вашингтона правительств за пределами ядра американской системы есть основания опасаться, что США могут от них в какой-то момент отступиться. Но разве для того, чтобы это осознать, нужен был шок Афганистана? Ценности, как свидетельствует опыт, хороши для упаковки интересов, но в решающий момент упаковка иногда рвется и обнажается содержание. Это, однако, совсем не означает, что сравнения Украины или Тайваня с Афганистаном имеют под собой какие-либо серьезные основания.

В Москве признание Джо Байдена о провале экспериментов с госстроительством в третьих странах было встречено позитивно, с надеждой на то, что мир от этого станет спокойнее. Возможно, так это и есть. Но стоит иметь в виду, что США не только не «уходят в себя», но и не становятся «нормальной», т. е. неидеологизированной державой. Глобальное первенство, если не гегемония, стало неотъемлемой частью международной идентичности США, а основы американской государственности по-прежнему покоятся на идеологических постулатах.

Администрация Байдена осуществляет стратегическую перегруппировку, сосредоточивая ресурсы на важнейших направлениях и снимая их с второстепенных или не оправдавших ожидания. Покинув Афганистан, США концентрируются на соперничестве с Китаем и конфронтации с Россией. Вашингтон рассматривает китайский вызов как экзистенциальный – не в смысле того, что КНР стремится уничтожить США, а с точки зрения способности Китая обойти Америку в качестве мировой экономической и технологической державы номер один. Что касается действий России, то они расцениваются как подрывающие установленный после окончания холодной войны миропорядок.

Если китайский вызов Америке преимущественно экономический и технологический, то российский – геополитический и политтехнологический.

Фактически признав, что распространение либеральной демократии в мире натолкнулось на непреодолимые – во всяком случае пока – пределы, команда Байдена совершенно не намерена отказываться от использования идеологических инструментов во внешней политике. Скорее наоборот. На наших глазах Вашингтон перешел от глобального наступления, которое началось сразу после окончания холодной войны, но в последние годы зашло в тупик, к активной обороне. Соответственно изменились цели и задачи – от продвижения ценностей к их защите, в том числе в своей зоне влияния и даже у себя дома.

Самым серьезным обвинением демократов в адрес Дональда Трампа во внешней политике было не столько пресловутое прислуживание Кремлю, сколько расшатывание глобальной системы союзов – основы доминирования Америки. Байден стремится укрепить и расширить эту основу. Он сразу же успокоил обиженных предшественником союзников в Европе и Азии, активизировал индо-тихоокеанское направление, созывает всемирный саммит демократий. Все эти усилия направлены на объединение союзников и партнеров США против Китая и России.

Эта китайско-российская связка в американской официальной риторике очень важна: те из союзников и партнеров, которых больше беспокоит политика Пекина, ориентируются также на противостояние с Москвой, и наоборот. Важна эта связка и для обеспечения внутриполитической поддержки внешней политики США: несмотря на борьбу внутри американской партийно-политической элиты, внутри нее поддерживается устойчивый консенсус относительно того, что Россия и Китай представляют угрозу для США.

Конфронтация между США и Китаем, США и Россией обещает быть долгой, трудной и временами нервной и опасной. Не ее исход определит будущее мировой системы и роль в ней трех упомянутых великих держав. В XXI в. главное для системы происходит не на внешнем контуре, не в сфере международных отношений, а внутри тех или иных стран. Байден не первый понял это. До него Барак Обама и Трамп – каждый по-своему – пытались направить ресурсы США на решение внутренних проблем.