Империя сосредотачивается

Напрашивающееся сравнение внезапного ухода американцев с авиабазы в Баграме, состоявшегося в ночь на 4 июля (т. е. накануне Дня независимости Америки), с выводом советских войск из Афганистана в феврале 1989 г. не должно заслонять для нас определенное несходство этих событий. Эту разницу мы и попытаемся подчеркнуть. Но пока все-таки несколько слов о том, что эти события сближает.

Для всего мира сегодня становится ясным: нынешняя администрация нацелена на сокращение военного присутствия США в Евразии. Собственно, это сокращение уже происходит, ликвидирована крупнейшая военная база Центрального командования, расположенная между Персидским заливом и Южно-Китайским морем. То, что попытался и не смог сделать Обама, что не отважился сделать Трамп, смог совершить Байден, оказавшийся гораздо более самостоятельным и решительным политиком, чем это предсказывали многие аналитики. И Обама, и Трамп отступили перед давлением военных, и это, кстати, не помешало многим именитым военным относиться к обоим политикам, мягко говоря, без восторга. Байден, отнюдь не заигрывая с военной партией, смог сделать то, против чего эта партия всегда выступала, – завершить самую длительную войну в истории Америки.

Сейчас не будет недостатка в огромном количестве панических прогнозов. Частично они будут оправданны. У всех на устах будет сравнение США, или, точнее, «коллективного Запада», с горбачевским СССР, просуществовавшим после финала афганской войны без малого три года, даже меньше, чем оставленный без советской поддержки режим Наджибуллы. Между тем оба эти события все-таки не одинаковы по своим непосредственным геополитическим последствиям. СССР действительно оставлял после себя вакуум силы, который только в 1996 г. заполнили талибы. Конечно, талибы рано или поздно воцарятся в Кабуле и теперь. Очевидно и то, что продолжится массовое бегство лояльных США афганцев в Таджикистан. Проблема, однако, в том, что в Евразии сегодня не безвластие, а многополярность – здесь несколько центров силы, в первую очередь Москва и Пекин, хотя не надо забывать и об Анкаре и Тегеране.

Американцы как раз очень рассчитывают на сложившуюся без их участия и даже против их воли евразийскую многополярность. Россия неизбежно будет вынуждена втянуться в афганскую историю хотя бы для того, чтобы защитить своего союзника – Таджикистан. Китай будет делать то же самое, чтобы поддержать единственно дружественную ему державу в Передней Азии – Пакистан. Есть сообщения, что Китай уже выделил огромную сумму денег в рамках проекта «Один пояс, один путь» на строительство шоссе между Кабулом и Пешаваром. Понятно, что Пекин также втянется в афганскую историю. Поскольку Пакистан фактически опорная база талибана, а северные территории Афганистана, населенные таджиками и узбеками, будут сопротивляться пуштунской экспансии, Китай и Россия почти обречены на геополитическое столкновение в Азии. В этом, надо полагать, и состоит расчет администрации Байдена.

Поэтому, конечно, объективно интересы России совпадают с линией американской военной партии, выступавшей за максимально возможное оттягивание времени выхода войск США из Афганистана. Пока какое-то небольшое число американских солдат находится в Кабуле для защиты посольства и аэропорта, но руководители талибана требуют, чтобы и они покинули страну к 11 сентября – по соглашению февраля 2020 г. Если этого не произойдет, талибы могут разорвать перемирие с американцами.

Как бы то ни было, скорее всего, Байден доведет дело до конца и Россия снова будет иметь дело с расколотым Афганистаном – с тем только отличием, что государство талибов может иметь за собой более солидную поддержку, чем в 1990-е гг. Конечно, российская дипломатия ясно видит серьезную опасность, связанную с талибанизацией Афганистана, и, вероятно, допускает, что с помощью, в частности, России, Евразийскому региону удастся обеспечить внутреннюю стабильность даже и без присутствия здесь сил Евроатлантики.

Что касается США, то уже можно сделать вывод, что решительность Байдена во многом объясняется тем фактом, что над ним не довлеет фактор необходимости переизбрания. Он президент одного срока без явного политического наследника в собственной партии. Любопытно, что это обстоятельство, в иных случаях ослабляющее главу государства, Байдена значительно усиливает. Он может делать то, что не могли делать другие. Ему не нужно думать о собственном рейтинге и даже особенно заботиться о своем имидже.

Этот момент должна учитывать и Россия: Байден может совершить в отношении нее те шаги, которые были немыслимы и для Обамы, и для Трампа. Мне кажется, эту миссию непопулярности понимает и американская пресса, которая все-таки очень слабо критикует Байдена за те шаги, которые она наверняка не простила бы ни одному из его предшественников.