Экстремизм по-английски

В России начался процесс о признании региональных штабов Алексея Навального и ФБК (признана иноагентом) экстремистскими организациями и запрете их деятельности до момента принятия решения по делу. Если посмотреть на ситуацию с экстремизмом в международном контексте, то станет ясно, что, во-первых, очень многие считают экстремизм своеобразным приложением к терроризму и требуют самой яростной и повсеместной борьбы с ним, а во-вторых, мало кто понимает, что это такое и почему на самом деле с этим надо бороться.

Не вникая в особенности применения российского федерального закона № 114 от 25.07.2002 «О противодействии экстремизму» и многочисленных статей административного и уголовного законодательства, можно сказать, что с чисто теоретической стороны под российское определение экстремизма подпадает очень и очень многое из того, что может сделать организация или физическое лицо, которое отрицательно настроено по отношению к существующей власти и проявляет хоть какую-то активность на эту тему. Из-за этого российское законодательство об экстремизме неоднократно подвергалось критике за его «жесткость» и «расплывчатость определений» и Европейским судом (например, в деле Korostelev v. Russia App. № 29290/10), и Венецианской комиссией. В то же время в некоторых делах, например Stomakhin v. Russia (App. №  52273/07), тот же Европейский суд соглашался с позицией российских властей, признавая, что некоторые высказывая Бориса Стомахина «пропагандировали насилие и ненависть» и что, таким образом, «существует необходимость в ограничении права заявителя на свободу выражения». Решение очень напоминает ряд выводов по публичным выступлениям, принятым ЕСПЧ по иным европейским странам (например, Belkacem v. Belgium App. № 34367/14).

Основной принцип отношения Европейской конвенции к общественно значимым высказываниям был заявлен в деле Erbakan v. Turkey (App. № 59405/00): «<...> терпимость и равное уважение достоинства всех людей составляют основу демократического плюралистического общества. На этом основании принципиальной становится необходимость в некоторых демократических обществах применить санкции против всех форм самовыражения, которые распространяют, провоцируют, стимулируют или оправдывают основанную на нетерпимости ненависть, или даже предотвратить такие формы самовыражения».

Одна из самых толерантных стран мира – Великобритания решила обострить борьбу с экстремизмом. Британская комиссия по противодействию экстремизму (Commission for Countering Extremism) в своем докладе указала, что ранее использовавшееся определение экстремизма несовершенно и в настоящее время необходимо фокусироваться не просто на «противоречии экстремистского поведения британским ценностям и принципам демократии», но прежде всего на том, что это «поведение, которое разжигает и усиливает ненависть <...> служит моральным доводом в пользу насилия <...> и которое может причинить вред отдельным лицам, сообществам или обществу в целом». Агентство США по международному развитию (USAID) в своем давнем докладе об экстремизме от 2011 г. использует примерно такое же определение: «Защита, участие, подготовка или иная поддержка идеологически мотивированного или оправданного насилия в целях достижения социальных, экономических и политических целей».

Одним словом, многие страны сходятся на том, что экстремизм – это противопоставление себя принятым общественным ценностям, выражающееся в разжигании ненависти, которая может привести к насилию и нанести вред обществу. Даже несовершенные формулировки весьма расплывчатого российского закона, очевидно, группируются вокруг сходных принципов.

А теперь зададимся прямым вопросом: признали бы Великобритания или США экстремистской организацию (применили бы в ее отношении эквивалентный режим, ограничивающий или запрещающий деятельность), аналогичную ФБК? То есть которая, во-первых, получает секретное финансирование посредством криптовалют и регулярно проводит несогласованные общественные мероприятия в масштабах всей страны, объективно причиняющие вред отдельным лицам. Во-вторых, намеренно и демонстративно не исполняет решения судов, а также неоднократно признана судом организацией, участвующей в распространении недостоверной информации. В-третьих, официально и прямо требует от иных стран вводить санкции против официальных лиц и предпринимателей своей страны. При этом руководство этой организации ранее делало высказывания, направленные на разжигание национальной ненависти (что признали даже в Amnesty International).

Кажется вполне очевидным, что деятельность такой организации и Лондоном, и Вашингтоном была бы ограничена.