Падение рынков сейчас выглядит благом

Больше года на мировой фондовый рынок приходили новые и новые деньги, увеличивая цены на активы. Очевидное следствие – рост уверенности инвесторов в себе: консервативные управляющие генерировали им относительно скромный доход, а без их помощи инвесторы самостоятельно сделали десятки, а то и тысячи процентов прибыли. Произошел отток средств из профессионально управляемых инструментов в пользу самостоятельного инвестирования, опирающегося на краткосрочный тренд, частоту упоминаний в прессе и красоту рекламных материалов. Инвесторы создали «информационные пузыри», в которых обмениваются своим оптимизмом. Внутри этих пузырей формируются позитивные обратные связи – каждый частный случай роста стоимости активов воспринимается как доказательство собственной правоты.

Агрессивная самостоятельная политика инвеститоров заставляет уже самих управляющих брать на вооружение такую же агрессивную стратегию – чтобы не растерять клиентуру. Не важно, как много смысла заложено в агрессивные стратегии, главное – привлечь клиентов, не дать им уйти. Делается это часто против собственных представлений о должном. Длинные долги – традиционное прибежище консервативных инвесторов – начинают показывать растущую доходность, и их цена летит в пропасть. Падение цен служит доказательством «правоты» и оптимистов, и агрессивных управляющих. Замыкается еще один круг обратной связи.

Это приводит к появлению нового предложения: IPO и размещение долгов; предложения альтернативных инвестиций; SPAC. Часть денег оттягивают на себя деривативы. Активы, перспективы которых непонятны, начинают оцениваться очень дорого (а активы с понятными перспективами нелегко объявить кандидатами на многократный рост). Растет число мошеннических инвестиций – и число компаний, обреченных на гибель, поскольку их создатели переоценили потенциал бизнеса. Эти процессы не создают ни реальной стоимости, ни инвестиций, хотя способны породить внезапные богатства.

Но нужно успеть сойти с карусели, продав свои ценные бумаги, – в противном случае богатство окажется иллюзорным.

Одновременно идет параллельный процесс: рост уровня государственного долга (как правило долгосрочного) в сочетании с ростом долгосрочных ставок приводит к росту стоимости обслуживания долга, что увеличивает дефицит бюджетов и требует роста заимствований. В итоге инфляция активов приводит к тому, что рантье богатеют, а не имеющие сбережений – беднеют. К чему это приведет дальше?

Власти США будут искать источники финансирования через рост налога на прибыли корпораций, регулирование цен на «чувствительные» товары, рост налога на прирост капитала. По факту они будут изымать деньги у инвесторов – компаний, совершающих байбэки и M&A, и рантье, зарабатывающих на росте стоимости бумаг. Это будет приводить к переоценке «справедливых стоимостей» ценных бумаг.

ФРС будет вынуждена продавать рисковые активы обратно рынку. Но не только ФРС будет продавать бумаги. После ковида доходы перестают «выпадать»: владельцы денег, которые во время локдаунов не тратили их на путешествия, рестораны и проч., начинают их тратить – возвращают в потребительский оборот, изымая из оборота инвестиционного.

Спрос на фондовом рынке сокращается – активы продают и ФРС, и инвесторы. И те и другие начнут выводить деньги с рынков. Стратегические инвесторы будут продавать активы и переходить во что-то более консервативное до того, как увеличенные налоги съедят большую долю их прибыли. Движение цен вниз будет приводить пассивных инвесторов к мысли избавиться и от своих инвестиций. Институциональные инвесторы, обязанные поддерживать пропорции между различными активами в портфелях, при падении одного актива в цене вынуждены будут продавать остальные – чтобы сохранить соответствие инвестиционной декларации.

А дальше падение цен активов приводит к сокращению пределов кредитования под портфели и насильственным продажам, деривативы неожиданно приносят убытки, возникают margin calls. Вылезают на поверхность все мошеннические схемы и пустышки – пирамиды не могут больше привлекать финансирование и рушатся. Лопаются фонды, ставившие на рост с большим плечом, на низкую волатильность. Компании, бизнес которых строился на дешевом заимствовании, оказываются несостоятельными, так как стоимость заимствования растет. Другие не могут финансировать экспансию, и прогнозы по их росту сокращаются, питая «аналитический консенсус» основаниями для снижения оценок.

Так пузыри «оптимистов» превращаются в пузыри «пессимистов» – жадность уступает место страху. При этом центральные банки в условиях нулевой ставки не могут повлиять на процесс, снижая ставку еще сильнее. Впрочем, правительства не сильно беспокоятся по этому поводу: неожиданно падение рынков становится благом, так как уменьшает неравенство.