Китаю придется решать ближневосточную головоломку

Глава МИД Китая Ван И и его иранский коллега Мохаммад Джавад Зариф подписали соглашение о стратегическом и экономическом партнерстве между странами. Срок действия соглашения – 25 лет, четверть века. Многие уже поспешили назвать договор «историческим», а президент США Джо Байден заявил, что «обеспокоен соглашением». «Беспокойство Байдена абсолютно справедливо. Расцвет стратегического сотрудничества на востоке ускоряет закат США», – ответил американскому лидеру секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Шамхани. Однако в самом Иране соглашение тоже вызывает неоднозначную реакцию.

Для Ирана китайские инвестиции являются жизненной необходимостью. В результате американских санкций, которые были введены после выхода США из ядерной сделки с Ираном в 2018 г., иранская экономика понесла тяжелые потери. Экспорт нефти на конец 2020 г. составлял в среднем 700 000 барр./сутки, тогда как до введения санкций Иран экспортировал более 2 млн. Выросли цены на продовольствие и другие товары – страна критично зависима от импорта продуктов. Потребление уменьшилось примерно на четверть, около 50% населения сегодня можно отнести к бедным. Иран нуждается в современных технологиях и инвестициях, от которых он оказался отрезан.

Для КНР соглашение также имеет огромное значение. Китай уделяет особое внимание сотрудничеству в рамках инициативы «Один пояс и один путь» – международного инфраструктурного проекта, охватывающего Европу и Азию. Иран, как и Турция, могут стать частью этой глобальной системы коммуникаций, включающей морские порты и аэропорты, железные дороги и трубопроводы.

Полный текст и многие детали соглашения не обнародованы, но официальный представитель МИД Ирана Саид Хатибзаде заявил, что соглашение представляет собой дорожную карту торгово-экономического и транспортного сотрудничества с особым акцентом на частный сектор обеих стран. Согласно опубликованному в прошлом году черновику соглашения, предполагаются инвестиции в банки, телекоммуникации, морские порты, информационные технологии и железные дороги. Объем китайских инвестиций, согласно этому черновику, колеблется в широких пределах – от $400 млн до $800 млрд. В обмен Китай получит иранскую нефть «с серьезными скидками», выгодные контракты, расширение экономического и политического влияния на Ближнем Востоке. А Иран параллельно приобретет надежного покупателя и ослабление международной изоляции.

Но все это вызывает сомнения. Самым принципиальным вопросом остаются антииранские санкции, введенные Дональдом Трампом, – ни одна из них до сих пор не была смягчена его преемником. Президент Джо Байден хочет отменить односторонний выход Трампа из ядерной сделки. Но ставит при этом Тегерану целый ряд условий, а такой подход Иран не устраивает.

Хотя Китай, один из подписантов ядерного соглашения, потребовал, чтобы США вернулись к сделке без каких-либо условий, он не станет подвергать риску санкций свои компании в ситуации растущего напряжения в отношениях с США. О важности партнерства с США и об осторожности в отношениях с Ираном свидетельствует вся политика КНР. Товарооборот между Китаем и США по итогам 2020 г. вырос в годовом исчислении на 8,3%, достигнув $586,72 млрд, – и это несмотря на пандемию, антикитайскую кампанию и заградительные тарифы, введенные Трампом. Рискнет ли Пекин портить эту хозяйственную картину? Кстати, в том же году товарооборот Ирана с Китаем составил $14,91 млрд, что на 35,3% меньше, чем годом ранее. Так что одно дело риторика, а другое – реальное экономическое взаимодействие. И это главная причина, по которой эксперты Bloomberg раскритиковали сделку: «Соглашение велико по возможностям, но невелико по конкретике. Ни одна из сторон не опубликовала никакой информации, несущей знак доллара».

Есть и другой важный аспект. В период 2015–2018 гг., когда еще действовала ядерная сделка, саботаж экономических реформ со стороны влиятельного Корпуса стражей исламской революции (КСИР) помешал Тегерану получить крупные иностранные инвестиции. Стражи опасались, что иностранные компании получат слишком большое влияние в Иране. Изменит ли сейчас КСИР свое отношение? Или вновь создаст проблемы для китайских инвестиций? Это открытый вопрос, и в Пекине это тоже понимают. Тем более что соглашение уже вызвало бурю протестов в Иране. Протестующие вышли на улицы Тегерана и Исфахана, заявив, что режим «продает страну китайцам». Сегодня, в условиях стагнирующей экономики, достаточно искры, чтобы вспыхнул настоящий мятеж. Недовольство сделкой совпало с акциями протеста пенсионеров в Иране, которые требуют от правительства повышения пенсий, как минимум, «до порога бедности».

Следует учитывать и внешний контур. Расширяя сотрудничество с Ираном, Пекин рискует своими отношениями с другими странами региона – а это не только Саудовская Аравия, но и Израиль, находящиеся с Ираном в конфликте. Партнерство с Израилем имеет для Китая особое измерение – Израиль снабжает КНР высокими технологиями. Следовательно, Пекину придется решать головоломные уравнения ближневосточной политики. При этом России, в свою очередь, объективно выгодно любое расширение сотрудничества Китая и Ирана – Москва заинтересована в ослаблении США на Ближнем Востоке. Или хотя бы в попытках такого ослабления.