Нэп спустя сто лет

Сто лет назад, 15 марта 1921 г., X съезд РКП(б) по предложению Владимира Ленина принял решение о переходе от продовольственной разверстки к продовольственному налогу. Это положило начало новой экономической политике (нэпу), продолжавшейся восемь лет. Для одних нэп – пример удачных реформ, когда частной инициативе дали послабление. Для других – символ торгашества, неравенства, «новой эксплуатации пролетариата» и разгула нуворишей-нэпманов. В известной степени мы и сейчас вернулись к подобному соединению бюрократического «ручного» управления, капиталистического неравноправия и поиска неочевидного пути в будущее.

Отцом нэпа считается сам Ленин. Уже в 1920-е гг. Маяковский писал о Ленине апологетические стихи: «Но так лишь Ильич умел и мог – он вдруг повернул колесо рулевое сразу на двадцать румбов вбок. И сразу тишь, дивящая даже; крестьяне подвозят к пристани хлеб. Обычные вывески – купля – продажа – НЭП». В реальной истории таких чудес не бывает. Голод и восстания продолжались еще год.

Реформа была явно запоздалой. Послаблений ждали сразу после разгрома белых армий в европейской части России. Пока их пугали белой угрозой, крестьяне еще как-то готовы были терпеть продразверстку – отъем почти всего продовольствия («излишков») государством. Но теперь большевики должны же дать крестьянам облегчение – или уж поднимется волна протестов. Она и стала нарастать со второй половины 1920 г.

Между тем как раз «мудрый Ленин» продолжал вместе с соратниками бодро вести страну через «мелкобуржуазное болото» к коммунизму. И Ленин, и Троцкий, и Бухарин мечтали о технократической системе, в которой все работает по единому плану. Раньше брали с крестьян почти все продовольствие ради борьбы с белыми, теперь – ради строительства современной промышленности. Военный коммунизм перерастет в собственно коммунизм. Большевики с восторгом принимали план Гоэлро и спорили о том, каким образом рабочий класс через свои профсоюзы может помочь чиновникам организовать распределение и производство. А в это время в Поволжье начинался голод, возмущенные крестьяне Тамбовщины, Западной Сибири и Украины убивали коммунистов и взрывали железнодорожное полотно, исключая любую ритмичную работу экономики. Рабочие Петрограда вышли на улицы, напоминая о феврале 1917 г., а матросы Кронштадта стали требовать многопартийных перевыборов советов. Восстание матросов в Кронштадте, происходившее одновременно с Х съездом, особенно обеспокоило Ленина – уже и сторонники идей Октября поднялись.

Еще в феврале 1920 г. Троцкий предлагал заменить продразверстку продналогом, который рассчитывается как доля от произведенного хлеба. Ленину эта идея не понравилась. Через год, под грохот крестьянских восстаний, Ленин уже и сам предложил заменить продразверстку продналогом и дать крестьянам ограниченные возможности торговать излишками на рынке. Продналог определялся примерно вполовину от продразверстки, что должно было дать крестьянам стимул к труду. Это решение стало первым шагом к отмене военного коммунизма.

Переход к ограниченным рыночным отношениям происходил на протяжении года, синхронно снижалась и активность повстанцев. Было разрешено частное предпринимательство. В частные руки перешли сотни предприятий легкой и пищевой промышленности, часть торговли. Новых предпринимателей стали называть нэпманами.

Но не стоит упрощенно воспринимать нэп как «разгул капитализма». Нэпманы были сильнее в торговле, но государство оставило за собой почти всю промышленность. Государственные тресты должны были действовать в рыночных условиях, хотя на деле часто управлялись в ручном режиме. Отсутствие жесткой границы между частной и государственной собственностью создавало широкие возможности для коррупции. Экономическое восстановление шло медленно – в 1921–1922 гг. разразился голод в Поволжье и других регионах.

Большевики отказались от каких-либо политических уступок обществу, да и в собственной партии были запрещены фракции и группировки. Ленин надеялся, что единая воля партии поможет повести страну к более совершенному, чем капитализм, обществу – уже отталкиваясь от нэпа. Продолжилось осуществление плана Гоэлро. Но бюрократическое регулирование коммунистов оказалось малоэффективным. Оно годилась для восстановления хозяйства после Гражданской войны, но дальнейшую модернизацию тянуло с трудом. Нэп развивался от кризиса к кризису.

И все же Россия тогда первой в мире создала относительно устойчивую систему государственного регулирования индустриального хозяйства мирного времени. Только десятилетие спустя подобную систему стали внедрять развитые страны Запада. Опыт советского планирования 1920-х гг. учитывали и члены команды Рузвельта, и европейские социал-демократы, в том числе и архитекторы «шведского пути», и организаторы хозяйственного регулирования фашистских государств. В послевоенной Западной Европе регулирование и планирование стало типичным явлением. Оно не подавляло рыночные отношения, хотя и ставило буржуазию под государственный контроль. Это позволяло заметно увеличивать благосостояние населения. Так что тенденция, заложенная нэпом, во многом определила развитие ХХ столетия.