Рабочее время пора сокращать
Работы становится меньше не из-за того, что технический прогресс ускоряется, а из-за того, что он буксует
Платформа Faethm AI, занятая анализом влияния новых технологий на рынок труда, провела исследование, которое показало: только в течение ближайших 12 месяцев и только в одной Великобритании может быть автоматизировано 1,4 млн рабочих мест с полной занятостью – почти 5% всей рабочей силы. McKinsey Institute утверждает, что миллионы рабочих мест, уничтоженных пандемией в США, никогда не восстановятся из-за автоматизации. О том, что именно технологии разрушают средний класс и увеличивают социальное неравенство, говорят глава Европейского центробанка Кристин Лагард, основатель Давосского форума Клаус Шваб, основатель Microsoft Билл Гейтс. Неолуддитские доктрины захватили умы капитанов мирового бизнеса и политики? Не все так однозначно.
57% видов работ, которые выполняли трудящиеся еще в 1960-х, больше не существует, но тотальной безработицы из-за этого не случилось. Исследователь из Берлинского университета им. Гумбольдта Аарон Бенанав в своей новой книге «Автоматизация и будущее работы» показывает, что в отраслях промышленности, где модернизация происходила быстрее всего, занятость как раз, наоборот, росла. Главный удар по рынку труда нанес не прогресс технологий, а деиндустриализация: рабочая сила из высокопроизводительной индустрии перетекает в трудоемкий сектор услуг, который поглощает рабочее время, но создает мало новой стоимости. Темпы роста производительности труда непрерывно снижаются как в промышленности, так и в других секторах. Это тормозит экономику и выливается в увеличение неравенства, прекаризацию труда и снижение занятости.
Найти новый локомотив развития вместо промышленности пока не получилось. Постиндустриальный мир гордится своей технологичностью, но она ограничивается его фасадом. Нобелевский лауреат по экономике Роберт Солоу как-то пошутил: «Мы видим компьютерный век везде, кроме статистики производительности». Вопреки нарративу автоматизации, работы становится меньше не из-за того, что научно-технический прогресс ускоряется, а из-за того, что он буксует.
Угасание экономической динамики стало беспрецедентным вызовом. Правые ищут выход из него в том, чтобы заставить людей больше работать, сделав труд более дешевым. Но это увеличивает неравенство и ослабляет спрос. Левые надеются выйти из тупика с помощью «новой индустриализации». Но Бенанав утверждает, что повторить успехи «Нового курса» Рузвельта или Китая невозможно. Глобальное производство вплотную подошло к физическим пределам роста.
Если нарастить производство нельзя, то можно попробовать сократить необходимое время труда, предлагает Бенанав. Это подстегнет действительную автоматизацию при минимизации рисков «технологической» безработицы. В конце концов, введение восьмичасового рабочего дня в прошлом не привело к экономическому краху, зато как раз подхлестнуло рост производительности труда.