Почему ЕС не остановит «Северный поток – 2»

На днях группа конгрессменов-республиканцев потребовала от госсекретаря США Энтони Блинкена письменного ответа о перспективах санкций против «Северного потока – 2». Их можно понять: с момента инаугурации Джо Байдена ничего внятного на этот счет новой администрацией сказано не было. В Европе же вопрос о «Северном потоке – 2» обсуждается уже не в смысле быть проекту или нет, но в плоскости сроков его завершения.

То, что газопроводу быть, стало понятно, когда после недолгих препирательств Эмманюэль Макрон и Ангела Меркель согласовали общую позицию о противодействии американским санкциям. Байден же обещал наладить испорченные предшественником отношения с Европейским союзом (ЕС), что делало бесперспективной любую лобовую атаку на крупнейший российско-европейский энергетический проект. Твердость ЕС в вопросе «Северного потока – 2» слилась воедино с дефицитом политической воли в Белом доме – с уходом Дональда Трампа продвигать блокировку проекта любой ценой стало некому.

Однако в истории трансатлантического спора вокруг «Северного потока – 2» часто упускается серьезная деталь. Новый газопровод по дну Балтийского моря важен не только как дополнительный маршрут поставки газа. Он сыграет ключевую роль в реализации долгосрочной стратегии декарбонизации Европы, что кратно повышает значимость проекта для ЕС в перспективе уже не лет, а десятилетий. Одновременно газопровод понижает значимость для этой цели Украины.

Впервые заявление о том, что по «Северному потоку – 2» может транспортироваться водород, прозвучало в 2019 г. Эту мысль высказал глава ассоциации Eurogas Джеймс Уотсон. Несмотря на это, спустя почти год в принятой Европейской водородной стратегии вообще нет слова «Россия». Единственная страна (именно страна, а не регион), упомянутая в документе прямо, – это Украина. По задумке авторов стратегии Украина наряду с неконкретизированной Северной Африкой должна выступить одним из основных источников внешних поставок водорода в ЕС. К 2030 г. спрос на водород в ЕС достигнет 16,9 млн т, из них 7,4 млн т – это зеленый водород, произведенный из возобновляемых источников энергии. 4,4 млн т из этого объема предполагается произвести в самом ЕС, оставшиеся 3 млн т – на Украине и в Северной Африке. Оставшиеся 9,5 млн т – это серый водород, произведенный из угля, нефти и газа с применением технологий улавливания углерода.

Водородной кооперации Украины и ЕС способствуют наличие крупных заводов по производству аммиака и общая восприимчивость украинского руководства к любым инициативам партнеров из ЕС, особенно если под это выделяются европейские деньги. А деньги планируется потратить немалые. Весь водородный проект – это 180–470 млрд евро. В 25–30 млрд евро оценивается только производство и строительство электролизеров, причем минимум четверть этой суммы может достаться Украине. Но это все в теории.

На практике водородные перспективы Украины имеют очевидное слабое звено – это транспортировка. Для доставки водорода потребителям ЕС планирует использовать в основном уже существующую газотранспортную инфраструктуру. В противном случае инвестиции в декарбонизацию исчислялись бы не сотнями миллиардов, а триллионами. Предполагается, что водород будут подмешивать к природному газу во все увеличивающихся пропорциях сообразно состоянию трубопроводов и компрессоров. Понятно, что в пустую трубу подмешать ничего не получится. Это объясняет настойчивое желание ЕС сохранить украинский транзит российского газа в долгосрочной перспективе.

Вместе с тем степень неопределенности здесь столь высока, что она едва ли позволит Европе тратить миллиарды евро на создание водородной инфраструктуры на Украине. В муках рожденный в 2019 г. российско-украинский транзитный контракт гарантирует прокачку до конца 2024 г. Что будет после, учитывая, мягко говоря, напряженные отношения соседних стран, неизвестно.

Новый «Северный поток – 2» обладает огромным преимуществом перед изношенной ГТС Украины. То, что украинская игра не стоит свеч, кажется, стали понимать и в самом ЕС. Начало 2021 г. было богатым на новости о совместных российско-европейских проектах в сфере производства и доставки водорода. В начале марта «Газпром» и Wintershall Dea (один из европейских инвесторов «Северного потока – 2») заявили о согласовании перспективного проекта поставки водорода из России в Германию. Неделей ранее вице-премьер Александр Новак обсуждал перспективы импорта российского водорода Испанией.

Все эти встречи и обсуждения проходят вне рамок водородной стратегии ЕС. Стратегия декарбонизации, которая должна была медленно удушить основную статью экспорта России в ЕС, на практике может обернуться новыми возможностями. В краткосрочной перспективе это увеличение импорта газа как альтернативы отказу от угля и атома, в долгосрочной – импорт водорода при помощи существующей газотранспортной инфраструктуры, в первую очередь «Северного потока – 2», а возможно, и последующих его очередей.

И, наконец, водород способствует снятию политической напряженности в отношениях России и Европы, устранению из этих отношений раздражающего «украинского фактора» в силу не столько субъективных, сколько объективных причин.