России придется доказать корректность своих экорасчетов европейским коллегам

В 2020 г. президентским указом были определены национальные цели России по сокращению выбросов парниковых газов в соответствии с Парижским соглашением. Мы подготовили стратегию по низкоуглеродному развитию и законопроект об ограничении выбросов. Это огромная работа, которую надо было делать быстро, потому что мы – по мнению рынка и по внутреннему пониманию – слегка опаздывали. Проблема в том, что наши партнеры еще сами не определились со своими подходами.

Есть два параметра: выбросы парниковых газов и их поглощение. И вот тут сразу возникает вопрос: как считается углеродный след – с учетом поглощения или без?

Наши европейские партнеры вопрос о поглощающей способности лесов стремятся нивелировать. И возникает странная ситуация: у России 20% всех лесов мира, они занимают колоссальную площадь – 815 млн га (для сравнения: в Китае 216 млн га лесов). Но согласно используемой сейчас методике расчета поглощения, одобренной международным сообществом, Россия занимает далеко не первое место. В качестве примера можно привести различия в поглощающей способности леса на границе Псковской области и Эстонии, которая отличается почти вдвое. Хотя лес один и тот же. Есть еще так называемые резервные леса, на которые приходится 25% всех российских лесных угодий. А их вообще в методику не включили. Наконец, у нас в отличие от всего остального мира огромная доля сельхозугодий – по экспертным оценкам, около 40% – заросла лесом. Никто в мире себе такого позволить не может, а мы можем. Лес на сельхозугодьях методика тоже не учитывает. Хотя, если все это посчитать объективно, у нас есть потенциал увеличить поглощающую способность лесов на 50–100%. В результате получится уже совсем другой национальный баланс между выбросами и поглощением парниковых газов.

Теперь про выбросы. По сравнению с 1990 г. – это базовый год РКИК ООН – выбросы в России снизились на 30%, а если учитывать поглощение, получится, что они снизились почти вдвое. Для выполнения Парижского соглашения и в соответствии с указом президента Россия должна ограничить выбросы к 2030 г. до уровня 70% по сравнению с 1990 г., обеспечив при этом устойчивый экономический рост и максимальный учет поглощающей способности лесов. Наша страна реально больше всех сократила выбросы парниковых газов. Если Китай, по имеющимся оценкам, нарастил баланс по выбросам парниковых газов с 2,3 млрд т эквивалента CO2 в 1990 г. до 12,9 млрд т в 2018 г., то в России произошло сокращение – с 3,1 млрд до 1,6 млрд т.

Понятно, что с 1990-х гг. мы давно уже перешли к экономическому росту. Понятно также, что в связи с этим ростом мы уже давно перешли от снижения выбросов к их повышению. Но в 1990-е закрылось множество старых и грязных производств, а вместо них появляются новые, более технологичные и экологичные. Однако и в этом вопросе европейские партнеры не хотят признавать наши реалии. Говорят, что мы должны добиваться сокращения от уже достигнутого уровня. Но мы ведь за это снижение уже заплатили – общим падением ВВП, уровнем жизни наших граждан. Об этом никто говорить не хочет.

Сейчас все наши партнеры наперебой обещают, что выйдут на углеродную нейтральность кто к 2050 г., кто к 2060-му. Но кто как выйдет? Китай, например, активно занимается лесоустройством, т. е. хочет наращивать поглощающую способность. При этом вводятся в строй масштабные мощности возобновляемой энергетики. А у Европы, например, леса меньше, так что европейские страны делают ставку как раз на снижение выбросов, прежде всего за счет повышения энергоэффективности, ВИЭ и водорода. У всех свои стратегии. Мы тоже занимаемся энергоэффективностью и снижением выбросов. Сейчас у нас показатель по углеродоемкости ВВП лучше, чем у Китая, но хуже, чем у Европы или США. Россия находится примерно на уровне Индии. Да, углеродоемкость снижается, и да, нам надо в этом направлении продолжать работать.

Но есть еще один момент: при нашей территории и климате углеродный след у нас априори будет больше из-за масштабов страны и особенностей транспортной логистики. Когда вы везете товар из Омска до Москвы или из Италии во Францию, получаются совершенно разные результаты по объему выбросов. И если просто брать выбросы при производстве товара и прибавлять к ним выбросы при транспортировке, углеродный след в России окажется гораздо выше, чем в Европе.

Поэтому нам требуется не просто объективный учет всех лесов, включая резервные и растущие на сельхозугодьях, но существенная доработка методики. По линии Министерства науки запущен проект по созданию опытных «карбоновых полигонов», там считают поглощающую способность и леса, и травы, и даже болот. Оказывается, чем старше лес, тем он меньше поглощает углекислый газ. Следовательно, надо заниматься эффективным управлением лесом – санитарными рубками, лесовосстановлением и обновлением лесов. Это колоссальная работа при наших территориях, и деньги требуются огромные. Плюс проблема пожаров, которые дают около 250–300 млн т выбросов в год – это более чем вдвое больше, чем выбросы от всего сельского хозяйства. Здесь тоже огромный потенциал для сокращения выбросов. Это все в целом позволит нам более чем вдвое от текущих значений увеличить поглощающую способность.

Но главное условие для этого – верификация методики оценок. Мы, конечно, все посчитаем, но корректность наших расчетов нужно будет доказать европейским коллегам. А их главная цель – нивелировать наши энергетические преимущества. Для этого они пытаются перевести свою экономику на возобновляемые источники энергии. Но возобновляемая энергия значительно дороже, чем наша, так что европейская продукция оказывается неконкурентоспособной по себестоимости. Они хотят нивелировать эту разницу через углеродный налог, чтобы себестоимость продукции их металлургов и наших металлургов стала одинаковой. То есть пытаются свести к нулю наши преимущества и увеличить свои собственные. Вот и вся простая логика.

Статья продолжает дискуссию о зеленой революции, начатую материалами экспертов в номере «Ведомостей» от 1 февраля 2021 г.