Три сценария на случай отсутствия роста

Обеспечить рост в России сложно. Около половины ВВП в современной России производят государственные компании, у которых, согласно недавнему анализу МВФ, «показатели, по-видимому, слабее, чем у частных фирм». Страна зависима от стоимости нефти – тем тревожнее в ситуации, когда нет очевидных причин ждать высоких цен на нее. Санкции уменьшают возможности получения инвестиций и доступа к современным технологиям. Доходы людей продолжат падать или стагнировать. На смену «поколению телевизора» приходит «поколение интернета», а вместе с этим растет вероятность того, что рейтинги власти будут ухудшаться.

Предположим худшее – экономического роста не будет. Какие в этом случае возможны сценарии? Их три – белорусский, советский и крымский.

События в Белоруссии показали, что в современную эпоху массовые мирные протесты терпят поражение, если направлены на смену политического строя. Мирный протест исчерпан, а насильственное выступление обусловлено мотивацией, которой в стране нет. Современная либеральная идеология (в отличие от времен войны за независимость США) не подразумевает насилия ради достижения коллективных целей. Она ориентирована на обеспечение личности гражданскими правами и материальными благами, хотя последнее верно лишь в случае, если личность предприимчива. Сотериологические мотивы у либеральной оппозиции обычно отсутствуют, равно как и идея жертвы ради коллектива. Если в обществе имеются мощные ориентированные на героический эпос коллективистские идеологии – антиавторитарный самоуправленческий социализм Бакунина, авторитарный государственный социализм Ленина, радикальные националистические или религиозные идеи, – все, конечно, иначе. Но сегодня эти течения слабы.

Кроме того, культурная гегемония либерал-демократов в протестном движении Белоруссии привела к неспособности организовать забастовки, парализующие производство и транспорт. У оппозиции нет идеи, привлекательной для миллиона рабочих крупной промышленности. Либералы не требуют масштабного повышения зарплаты. В то же время приватизация государственных фабрик, за которую они выступают, ведет к увольнениям, и это ни для кого не секрет, как и то, что более половины белорусских государственных предприятий низкодоходные или убыточные. Поэтому абсолютное большинство рабочих и специалистов не проявили интереса к протестам. Наконец, отсутствует автономное движение работников, организующееся ради собственных чисто классовых целей на рабочем месте подобно Советам и другим органам самоуправления в революционной России в 1917 г.

Словом, либералы не могут добиться революционной смены власти, а другая оппозиция почти отсутствует. Мирный протест либерально настроенной части средних слоев выдыхается, столкнувшись с жесткой реакцией сверху, в то время как попытки превратить либерализм в революционную идеологию бессмысленны. Кроме того, зажиточное положение средних слоев населения и более или менее регулярные выплаты зарплаты заводским и транспортным рабочим исключают голод, а значит, и угрозу отчаянных радикальных действий (конечно, если экономический кризис не будет углубляться). Минск-2020 не Петроград-1917. В этом смысле Белоруссия похожа на современную Россию.

Однако существуют несколько факторов, теоретически способных в будущем вывести ситуацию за рамки белорусского сценария. Россия больше Белоруссии, в ней сильнее этническое многообразие, а ее современная история более драматична. В отличие от Белоруссии Россия участвовала многие годы в вооруженных конфликтах. Появился слой ветеранов, не все из которых довольны жизнью. Они могут принять активное участие в событиях. Этническое своеобразие ряда регионов России еще больше усиливает эффект непредсказуемости. Никто не может предвидеть, что будет, если недовольство одновременно охватит районы, где существуют большое этноконфессиональное разнообразие и острые внутренние противоречия. К тому же в последние годы в стране произошли серьезные экологические и техногенные катастрофы, а они также грозят непредсказуемыми политическими последствиями.

Наложение друг на друга этих факторов закончилось кризисом СССР. Ухудшение экономической ситуации вызвало недофинансирование регионов, спровоцировало ошибочные управленческие решения и в конечном счете привело к напряженному дележу уменьшающегося финансового пирога и к всплеску этнического противостояния, в то время как ветераны горячих точек становились важным элементом радикализации политической жизни.

В таких условиях власть может попытаться повторить свой крымский успех, чтобы смягчить политические последствия кризиса. Это даст временный эффект. Но с учетом прихода резко антироссийской администрации США в таком случае неизбежны жесткие санкции. Поэтому эффект будет действительно временным и очень недолгим, а затем последует углубление экономических трудностей.

К тому же на границах России усилилась склонная к экспансии военная держава – Турция. Соседние страны будут обращаться к ней за поддержкой, глядя на успехи Азербайджана, достигнутые им в войне с Арменией благодаря турецкой военной помощи. Поэтому повторение в будущем крымского опыта выглядит маловероятным и рискованным.

Итог: хотя оппозиция, включая Алексея Навального, сейчас не является непосредственной угрозой для Кремля, перед ним стоит широкий круг вопросов, традиционных для России, среди которых далеко не последнее значение имеют структурные экономические проблемы.