Следующий год видится годом восстановительного роста, но оптимизм по поводу скорости этого восстановления стал за последние месяцы, и особенно в последние недели, гораздо более умеренным. Если в середине 2020 г. еще были надежды на то, что 2021 год позволит полностью вернуться к нормальной жизни, сейчас рабочим сценарием становится возврат волн эпидемии на горизонте следующих нескольких лет. Прогресс в разработке вакцин означает, что правительства станут избегать жестких мер по типу локдаунов 2020 г., но вакцинация будет растянутой, и рассчитывать на быстрое снятие всех ограничений не приходится.
Отношение к вакцинации и удаленной работе – ключевые вопросы
Если главным вопросом этого года была оценка действий правительства, то темой 2021 г. будут изменения поведенческих моделей в условиях новой эпидемиологической реальности. Главная тема – это отношение населения к вакцинации, которое и определит течение эпидемии. Опросы международной исследовательской компании Ipsos Group показывают, что если в Индии и Китае 87% и 85% населения согласны на вакцинацию, то в развитых странах уровень доверия к вакцине гораздо ниже: 69% в Германии, 64% в США и 54% во Франции. Сочетание результатов этих опросов и рисков появления новых мутаций вируса означает сохранение повышенных мер медицинской безопасности на длительный срок.
Комфорт и сохранение формата удаленной работы – второй важный вопрос. По опросам, проведенным PwC среди сотрудников американских компаний в июне 2020 г., около 72% опрошенных хотели бы работать из дома хотя бы два дня в неделю, а 32% предпочли бы полностью уйти на удаленную работу. Те же опросы показывают, что только 30% руководителей компаний считают, что новые тренды занятости позволят сократить офисные площади, а 50% полагают, что их придется даже расширить из-за увеличения социальных дистанций и новых норм по охране здоровья.
Исследования в области образования, напротив, скорее сосредоточены на негативных эффектах удаленки – снижении уровня знаний и качества человеческого капитала. По оценкам ОЭСР, остановка системы образования на треть учебного года, как это произошло в 2020 г., может в последующие годы снижать рост ВВП на 1,5% ежегодно; в последние месяцы много экспертных работ было посвящено анализу взаимосвязей между переходом на онлайн-образование и ростом неравенства. В свою очередь, распространение дистанционного образования и работы будет создавать запрос на изменения в инфраструктуре: например, по опросам, опубликованным этим летом в России, около 58% студентов выражали недовольство работой техники во время дистанционного обучения.
Приток капитала: будет ли он доступен всем странам?
Значительное смягчение монетарных политик, к которому в той или иной форме прибегли все страны мира в 2020 г., создало оптимизм по поводу роста рынков на 2021 г. Исследования фондовых рынков развитых стран показывают, что, несмотря на исторические максимумы индексов, они сохраняют потенциал роста, объясняемый снижением доходности альтернативных инвестиций – проще говоря, очень низкими ставками. Считается, что периоды экономического восстановления и финансового бума в развитых странах ведут к притоку капитала в страны формирующихся рынков, но в какой степени этот сценарий применим к 2021 г., непонятно.
Во-первых, мягкая монетарная политика в развитых странах сейчас сочетается с высокими бюджетными дефицитами – в США на 2021 г. он ожидается на уровне около 9% ВВП, т. е. внутренний спрос правительства США на финансовые ресурсы остается высоким.
Во-вторых, недооцененные фондовые индексы сейчас можно найти и в развитых странах – например, по недавно опубликованным расчетам признанного эксперта в поведенческих финансах Роберта Шиллера, доходность фондового индекса Великобритании с поправкой на фазу экономического цикла сейчас сопоставима с уровнями марта и в целом в течение последних четырех лет существенно отстает от своих аналогов.
В-третьих, страны формирующихся рынков сейчас имеют внутренние ресурсы, которые поддерживают их рынки. Например, в России в этом году при рекордном за последние 20 лет росте внутреннего долга доля иностранных инвесторов на рынке ОФЗ снизилась с 35% в марте этого года до нынешних 24%. Рост фондового рынка в этом году опирался на приток денег частных российских инвесторов – по данным ЦБ РФ, если в 2019 г. население направило на рынок акций только 5% своих прямых суммарных вложений в финансовые рынки, то за три квартала 2020 г. эта доля выросла до 50%. То есть если раньше невозможно было себе представить рост рыночных котировок без притока иностранного капитала, то теперь этот фактор потерял свою значимость. Низкий приток иностранного капитала, кроме того, снижает риски укрепления курса рубля и уменьшает зависимость внутреннего рынка от внешних событий. Финансовый рынок, в свою очередь, становится альтернативой депозитов для крупных клиентов, часто для тех, кто держит значительную часть депозитов в валюте – в российской банковской системе на долю валютных вкладов приходится около 20% розничных депозитов, так что растущий интерес к финансовым инвестициям может дедолларизовать пассивы банковского сектора.
От поддержки спроса к теме предложения
Все усилия экономической политики уходящего года были направлены на поддержку спроса в момент кризиса. Хотя официально анонсированный пакет российских антикризисных мер в размере 5–6% ВВП считается не слишком большим по мировым меркам, данные по динамике экономики показывают, что сработали встроенные стабилизаторы. Спад ВВП России на 3,5% за три квартала является позитивным результатом, если учесть, что первые оценки спада на этот год составляли до 6% ВВП. Стимулирование спроса дало результат, но к концу года проявились факторы, указывающие на ограничения со стороны предложения.
Дисбаланс на уровне спроса и предложения в некоторых продовольственных сегментах обусловил ограничение цен на ряд товаров первой необходимости; рост цен на продовольствие также стал причиной выхода инфляции за пределы ориентиров ЦБ. Усиление инфляционного давления произошло в рекордно короткие сроки: если еще в конце октября казалось, что годовой рост цен может удержаться на уровне 4% год к году, то уже в начале декабря риск движения годовой инфляции к 5%-ному уровню стал существенным.
Второй зоной дисбалансов стал рынок недвижимости: сочетание прироста портфеля ипотечных кредитов на 20% год к году, или на 1,2 трлн руб. за девять месяцев 2020 г., и двузначного снижения показателей ввода в эксплуатацию жилья (11%-ное снижение год к году по Москве за 2020 г. и 22%-ное – по Московской области) привело к ускоренному росту цен на недвижимость и обесценило эффект от льготной ипотеки. В такой ситуации можно быть уверенным, что увеличение предложения будет в центре экономической повестки будущего года.
Приоритеты экономической политики
По аналогии с другими странами главной задачей бюджетной политики России в 2021 г. можно считать «нормализацию». Кризис уходящего года заставил правительство существенно нарастить риски бюджета. Если с 2013 по 2019 г. цена на нефть, балансирующая федеральный бюджет, снизилась со $110 до $50 за баррель, то по итогам 2020 г. она вырастет до $75–85 за баррель. Это значение, сопоставимое с уровнем в Саудовской Аравии, является высоким по меркам стран – экспортеров сырья: среднее значение цены нефти, балансирующей бюджет, для них находится в районе $60–70 за баррель.
При этом пандемия показала всю шаткость сырьевого рынка – сейчас, когда цены на нефть вернулись к уровню $50 за баррель, уже не вспоминается, как во II квартале всерьез обсуждался сценарий нехватки хранилищ и отрицательных цен на нефть. На этом фоне ужесточение бюджетной политики – как через повышение налоговой нагрузки, так и через сокращение расходов бюджета – неизбежно.
Возможности маневра в поле монетарной политики также выглядят ограниченными. Основная часть стран формирующихся рынков, к которым относится Россия, во втором полугодии уже перестали снижать ключевые ставки, а некоторые, в частности Турция, столкнулись с необходимостью повышения ставок в условиях существенного усиления инфляционных рисков. Взвешенная политика ЦБ РФ позволяет российскому рынку пока не беспокоиться насчет повышения ставки, однако потенциал дальнейшего ее снижения неоднозначен. Тем не менее в свете, во-первых, эффектов увеличения предложения в различных сегментах, создающих дезинфляционные риски, во-вторых, четкого курса на жесткую бюджетную политику и, в-третьих, невысокого кредитного плеча в экономике возможности для смягчения монетарной политики еще существуют и цикл снижения не выглядит законченным. ЦБ при этом соблюдает разумную осторожность в процессе снижения ставки – обратное движение ставок наверх, в случае если инфляционное давление будет увеличиваться во всем мире, станет болезненным не только для финансового сектора, но и для заемщиков, особенно при росте доли кредитов, выдаваемых по плавающей ставке.
Безработица: серьезная структурная составляющая
Наиболее сложные развилки прогнозов на 2021 г. касаются рынка труда. Нынешний кризис сократил интерес к предпринимательской деятельности, который в России и так не был высоким. Если 20 лет назад на доходы от предпринимательской деятельности приходилось около 15% доходов населения, то в последние годы эта доля колебалась на уровне 7–8%, а по итогам 2020 г. упадет до 5% – пандемия прежде всего ударила по сектору услуг, который в наибольшей степени представлен частными компаниями. На этом фоне статистика по увеличению номинальных зарплат говорит о росте сравнительной привлекательности работы по найму и снижении предпринимательской активности. Неудивительно, что, согласно опросам ВЦИОМа, число респондентов, желающих видеть своих детей предпринимателями, в последние годы составляло всего 2–3%. Кризис 2020 г. закрепит негативное восприятие предпринимательской деятельности. Тот факт, что в России на долю малого и среднего бизнеса приходится менее 20% экономики, считался главным фактором, объясняющим низкий масштаб спада этого года, однако этот же фактор ограничивает динамизм экономики и перспективы ее восстановления.
Следствием снижения доходов от предпринимательства и падения интереса к этой деятельности является сокращение роли среднего класса. Не вдаваясь здесь в особенности оценок этой доли населения, отметим лишь, что по всем признакам в 2020 г. размер этой группы населения сокращался. Это, в свою очередь, ухудшает оценки динамики спроса на будущие годы и является ограничением для экономического роста.
Наиболее сложный вопрос в том, произойдет ли в 2021 г. существенное снижение безработицы до уровня менее 5%, который был зафиксирован до пандемии. На российском рынке труда присутствуют стабилизирующие факторы – например, отток мигрантов в этом году отчасти способствовал сохранению уровня безработицы вблизи 6%. Однако освобождающиеся рабочие места не всегда быстро заполняются имеющимися трудовыми ресурсами – здесь важную роль играет как уровень профессиональной квалификации, так и территориальные ограничения. В результате на рынке труда растет такое неприятное явление, как структурная безработица. Меры правительства по поддержке предприятий, обусловленные сохранением рабочих мест, оказали позитивное воздействие на занятость, повышение пособий по безработице также отчасти ограничило падение реальных доходов населения. Тем не менее нужно четко понимать, что антикризисные меры помогают экономике пройти стадию кризиса, но не должны быть способом поддержки нерентабельных компаний в момент, когда экономика вернется к фазе роста.
Без поддерживающих мер на первый план выходят более негативные тенденции на рынке труда. Влияние демографической волны, связанной с низкими показателями рождаемости 1990-х, скоро пойдет на спад. Это значит, что ограничение в предложении трудовых ресурсов на российском рынке может стать чуть менее жестким. При этом технологические изменения если и не снижают спрос на труд, то, несомненно, меняют требования к квалификации. Значительное увеличение роли дистанционных каналов продаж, рост доли работающих дистанционно, ожидаемый переход на 5G в мире – все эти факторы являются частью структурной трансформации рынка труда.
Рост спроса на образование
Прямым следствием текущей ситуации является вероятный рост спроса на образование. Исследования по влиянию пандемий на рынок труда показывают, что если люди с высшим образованием имеют незначительные шансы лишиться работы на фоне связанных с эпидемиями экономических кризисов, то для людей с базовым образованием, как правило, занятых физическим трудом, риски потери места в периоды пандемий и в последующие годы довольно заметны. По оценкам экспертов МВФ, исследовавших 76 стран, сталкивавшихся с эпидемиями с начала 2000-х, в течение пяти лет после начала эпидемии порядка 5% людей, имеющих только базовое образование, теряют работу.
Помимо стремления снизить социальную уязвимость спрос на образование будет определяться собственно и самими технологическими изменениями. Важную роль играет и скорость распространения инноваций: 50% населения стало использовать радио через 30 лет после его появления; этот же уровень использования мобильных телефонов был достигнут через 15 лет после их внедрения; для социальных сетей этот срок сократился до 3,5 года после их запуска. Увеличивающаяся скорость внедрения новых технологий означает, что и спрос на обучение будет расти – если раньше работа по одной специальности на протяжении всей жизни была нормой, то в будущем это может стать исключением.
Уровень инвестиций – главный индикатор положения дел
Адаптируя вызовы мировой экономики к российским реалиям, следует помнить, что в России проблема заключается скорее не в недостатке квалифицированных специалистов, а в их низкой востребованности. Именно поэтому из России продолжают уезжать профессионалы, а главнейшей проблемой становится недостаток инвестиций. Доля инвестиций в основной капитал в структуре ВВП с середины 1990-х в среднем колеблется около 20%, в последние пять лет она составляет в среднем 22%. Эта цифра крайне редко упоминается в экономических дискуссиях в значительной степени потому, что планы по ускорению инвестиционного роста так и остались невыполненными, хотя именно уровень инвестиций является наиболее важным индикатором экономических настроений и потенциала роста экономики. Более того, инвестиционный рост в последние годы стал существенно более концентрированным: если с 2000 по 2011 г. на один регион с падающими инвестициями в основной капитал в среднем приходилось 15 регионов, где инвестиции росли, то с 2013 г. на один регион с падающими инвестициями приходится в среднем только два региона с растущими.
Снижение предпринимательской активности можно временно и отчасти компенсировать увеличением государственных инвестиций в дорожное или жилищное строительство, но без частных инвестиций невозможно сформировать условия для долгосрочного роста. В свою очередь, рост частных инвестиций невозможен без экономической свободы и конкурентной среды, которые были принесены в жертву экономической стабильности.
Петр Авен — председатель совета директоров Альфа-банка; Наталия Орлова — главный экономист Альфа-банка