Деградация макроэкономики

12 октября началась очередная ежегодная встреча Международного валютного фонда и совета директоров группы Всемирного банка. Эпидемия коронавируса оторвала эти мозговые центры от их главного занятия – прогнозирования экономического роста и разработки указаний по части финансово-экономической политики. Но они вернутся: уже много десятилетий решение проблем человечества фактически сводится к динамике ВВП. А темпы его роста уменьшаются в мире с середины 70-х гг.: пятилетняя скользящая средняя годового роста мирового ВВП до 1973 г. была выше 5%, сейчас она стабильно ниже 3%.

Когда-нибудь середина 70-х, наверное, будет рассматриваться как период великого перелома, как поворотный пункт в истории. Но тогда никто ничего не понял. Понадеялись, что новая волна экономического роста принесет столько богатства, что все скоро забудут про небольшое недоразумение. Недостачу экономического роста решили просто – увеличили заимствования. И тоже не поняли, что это навсегда. Что начинается эпоха «великого долга» и ему суждено расти и расти до нынешних размеров, когда все признают, что вернуть долг невозможно.

Новые волны роста становились все ниже. Но человечество со свойственным ему легкомыслием продолжало надеяться на лучшее, тем более что нам регулярно давали основания на это надеяться. Мы уже вступали в эпоху «бескризисного» развития в рамках Великого равновесия (Grate Equilibrium), которое закончилось шоком 2008 г. Европа уже ждала новой волны роста, затягивая пояса, как того требовала теория «экспансионистской жесткой экономии». Рецептов и моделей было много. Но признаем: быстрый рост демонстрировали экономики и с высоким, и с низким уровнем инфляции, и жестокие диктатуры, и образцовые демократии. Хорошей динамике не препятствовали ни преобладание частного капитала, ни высокая доля государственных монополий. Невозможно установить прямую связь между скоростью развития страны и уровнем коррупции, бюрократией, зарегулированностью. И признание тупика, в котором оказалась наука о правильном ведении народного хозяйства, – это уже общее место.

Главный экономист Всемирного банка и будущий нобелевский лауреат Пол Ромер в 2016 г. опубликовал работу «Проблемы с макроэкономикой», смысл которой сводится к следующему: макроэкономика деградировала и перестала быть научной дисциплиной. Бывший президент Федерального резервного банка Миннеаполиса Нараяна Кочерлакота в том же году написал: «У нас просто нет устоявшейся успешной модели макроэкономики». О том же самом говорил и Герман Греф на Московском финансовом форуме в 2019 г.: «У нас нет бизнес-модели будущего, модели прорыва, нет консенсуса о том, что надо делать, а значит, не может быть решения – как».

Греф, правда, почему-то говорил об этом как о специфической российской проблеме. И поэтому намекал на необходимость «искать решение у соседей». Но и у «соседей» с моделями дело плохо. Просто наши соседи обладают достаточной беззаботностью, чтобы время от времени выдавать какие-то новые рецепты решения проблемы роста. Через некоторое время оказывается, что и они не больше чем идеологический мусор, обеспеченный мощной информационной поддержкой. А потом – подкрепленный не менее мощным молчанием, чтобы никто и не вспоминал. В этом смысле создатели экономических моделей последних десятилетий демонстрируют полный непрофессионализм. И уже требуется беспощадный разбор допущенных ошибок – прежде чем выходить с новой моделью, хорошо бы понять, почему провалилась предыдущая.

Показателен случай с «цифровой революцией». Развитие цифровых технологий должно было привести к ускорению экономического роста – цифровизация резко увеличивает производительность труда, а она входит во все формулы исчисления ВВП. ВВП, казалось, деваться некуда. Он должен был не просто вырасти, он должен был резко ускориться. Этого не произошло. Более того, на глобальных графиках производительности труда невозможно заметить какое-либо влияние на него цифровых технологий, и никто толком не знает почему. Но тогда не стоит и выдвигать технологические новации на роль «драйверов экономического роста». Да, ими стоит заниматься в любом случае. Да, тот же искусственный интеллект, безусловно, найдет самое широкое применение. Но есть большие сомнения, что именно он станет тем самым «драйвером».

Не поздно еще вернуться в середину 70-х и попытаться понять, что же там произошло. Могут ли темпы роста снизиться до нуля? Перейти в отрицательную область? Тенденция сейчас сильная, до нулевой отметки совсем недалеко. А ведь практически везде в мире и финансовая, и экономическая, и социальная системы настроены под рост, и никто не знает, как они себя поведут без него. Поэтому найдутся влиятельные лоббисты перехода на «новую модель развития».

Какую? Возможно, это будет спешно создаваемая «современная теория денег». Возможно, новая модель будет связана с идеей благотворности самых разных green deals. А может быть, МЭФ убедит всех, что нужно заниматься не «зелеными курсами», а «великой перезагрузкой». Самое разумное, что мы можем сделать, – отнестись ко всему этому с максимальным скепсисом. Поскольку новая модель появится там же, где и предыдущие теории, она будет повторением пройденного, т. е. иметь нулевую практическую ценность. Но должна будет обеспечить интересы отдельных стран и «правильных» финансово-промышленных групп.