В России банкротство не выход

О вероятной волне банкротств осенью – зимой этого года начали говорить еще в конце марта, когда стало ясно, что режим «нерабочих дней» – это не на неделю. Различные меры государственной поддержки бизнеса, включая мораторий на банкротство предприятий из пострадавших отраслей, продленный на днях, до сих пор откладывают эту волну. Но ее предвестники вновь стали появляться в последние дни.

Ассоциация операторов фитнес-индустрии распространила открытое письмо с призывом к арендодателям предоставить до конца года скидку на аренду помещений в размере 50%. Еще в июле отрасль в обращении к президенту России сообщала: «Уже сейчас мы потеряли 20% игроков рынка и 30% сотрудников – люди пытаются выжить и переходят в другие сферы. Индустрия за эти месяцы понесла более 50 млрд руб. убытков – это почти треть от годового оборота. Такими темпами к концу 2020 г. от 70% отрасли не останется и следа».

И конечно, фитнес не один такой. Лишь в единичных отраслях потребительский спрос вернулся на докризисные значения.

Важной причиной предчувствия банкротств следует считать и врожденную болезнь российского МСП – хронический дефицит ликвидности. За свою 20-летнюю консультационную практику я встречал всего несколько компаний, научившихся поддерживать стабильный уровень подстраховывающей ликвидности. Причин дефицита наличности несколько: и недостаточная рентабельность, и неуправляемые вложения в рост, и непропорциональные изъятия собственников, и все вместе.

Очевидно, что мораторий как инструмент государственной поддержки не спасение. Те компании, которые испытывают проблемы сейчас, не выйдут из них выздоровевшими и усилившимися к началу 2021 г. На это нужны многие месяцы, а может быть, и пара лет.

И что делать государству? Ведь банкротство – это рыночный инструмент, которому препятствовать в рыночной экономике не следует. Однако сейчас источник проблем носит нерыночный характер, а государство, претендующее на роль «социального», должно защищать и занятость населения, и предпринимательскую среду, и обеспеченность людей товарами и услугами.

Но институт банкротства в России действует по-особому. Если в США или ЕС банкротство – это способ сохранить бизнес в руках уже новых инвесторов, а бывшему собственнику – двигаться дальше, то в России – инструмент растаскивания активов по низкой цене, а с учетом субсидиарной ответственности владельцев и руководителей – их личный крах. В результате банкротство чаще не обеспечивает возврат денег кредиторам и не защищает предпринимателей от требований, зато создает отличный источник доходов для сомнительных дельцов, занимающихся перепродажей купленных на торгах активов.

Поэтому регуляторам стоит задуматься о механизмах прямого стимулирования реструктуризации обязательств проблемных компаний – перед арендодателями, перед бюджетом, перед банками и лизинговыми компаниями. Скорее всего, только таким образом можно защитить множество хороших и перспективных компаний от краха.