Старость во время и после COVID

Кризис, вызванный COVID-19, показал, что общество готово идти на большие ограничения ради пожилых людей. Они оказались самой уязвимой группой – и по состоянию здоровья, и в связи с нишами, занимаемыми на рынке труда, и из-за того, что основным инструментом адаптации стал онлайн, в который старшее поколение интегрируется хуже.

Как изменится положение пожилых после эпидемии, какие проблемы обострятся? Надо в первую очередь сказать, что демографическая группа «старше 60» гораздо разнообразнее любой другой. Даже в первом приближении выделяют «молодых старых» – тех, кто сохраняет высокий трудовой и личностный потенциал, и «старых старых» – кому требуется регулярная помощь или уход. С этими группами связано две проблемы, с которыми общество пока не научилось справляться.

Слабым – заботу

В большинстве развитых стран, и Россия не исключение, происходит старение населения, все большему числу людей требуется частичная помощь или комплексный уход. Всегда это было делом семьи, которая сегодня претерпела большие изменения: дети рождаются позже, супруги обычно делают две карьеры и т. д. В итоге примерно к 40 годам у семьи еще есть маленькие дети, финансовые обязательства и возрастающая стратегия потребления, интенсивная рабочая нагрузка, а еще и забота о пожилых родственниках. Обеспечить эту заботу силами наемных специалистов готовы не все.

Общество в целом делегировало заботу о пожилых государству – в период ограничений более 70% опрошенных россиян полагали, что заботой о тех, кто не может обеспечить себя продуктами или вынести мусор, занимаются социальные службы. Но государство вряд ли способно выполнить все социальные обязательства, особенно в свете текущего демографического тренда: социальные службы испытывают дефицит кадров и финансирования; наблюдается существенная нехватка интернатов – в России на 1000 жителей старше 65 лет приходится 14 мест (для сравнения: в Польше – 27, в Германии – 33, в США – 65).

Дело не только в количественном дефиците мест – меняется потребитель и его ожидания. Общество научилось обеспечивать всех своих членов минимально необходимым, но если мы применяем к старости современные стандарты качества жизни, то оказывается, что это требует огромных вложений в инфраструктуру, подготовку персонала, к которым никто не готов. Почти 99% домов престарелых финансируются за государственный счет, частный бизнес в эту сферу не идет, семьи очень ограниченно готовы к софинансированию. Пандемия только заострила проблему содержания.

Можно предположить, что давление на государство в этом вопросе будет усиливаться. При этом оно не может не брать на себя данных обязательств. Выходит, что у проблемы в контуре текущей политики нет очевидного решения.

Сильным – работу

В то же время значительна часть тех, кто оказался искусственно запертым в своем паспортном возрасте. Меняются и понимание зрелости, и традиционные роли для пожилых, активные люди больше не хотят выстраивать свою идентичность, исходя из статуса пенсионера. По данным «Платформы», большинство людей предпенсионного возраста и работающих пенсионеров хотели бы продолжать работать, даже в идеальных обстоятельствах эта доля составляет 37%.

Но при всей ценности опытных кадров о предпенсионерах чаще говорят не как о конкурентоспособной категории, а именно как о категории «незаменимой» – там, где нет замены. В целом в представлениях работодателей человек зрелого возраста скорее хороший исполнитель на своем месте, чем ресурс развития. Поэтому он часто оказывается заперт в своей нише, а любая смена профессиональной работы связана со снижением статуса. Пандемия и экономический кризис заострили проблему: зрелые сотрудники первыми попадают под сокращения, чаще занимают позиции, которые нельзя перевести на удаленный формат, в целом хуже адаптируются к цифровизации процессов. И очевидно, что новая постэпидемиологическая реальность будет создавать для энергичных пенсионеров еще большую изоляцию.

В последние годы развиваются программы, связанные с активным долголетием: людям предлагается сменить жизненный фокус на интеллектуальное, творческое саморазвитие и активную заботу о здоровье. Но они часто попадают в узкое горлышко: с одной стороны, есть люди, которые активны и не хотят идентифицировать себя со стариками, с другой – люди со сниженной жизненной энергией. На сегодня нет мотивационных инструментов, чтобы стимулировать активность достаточно консервативных и сосредоточенных на выживании людей.

В целом наша культура будет переживать все более серьезный конфликт между уважением к старости, с одной стороны, и неспособностью ее обеспечить – с другой. Между ростом числа людей, которые сохранили активность, и отказом пожилым в активных социальных ролях. Есть риск, что давление этих двух групп будет нарастать и провоцировать серьезные ценностные конфликты.