Общество в очередной раз обратило внимание на институт судебной и досудебной экспертизы, обсуждая выводы третьей финансовой и искусствоведческой экспертизы по делу «Седьмой студии». Какую роль играют эксперты на доследственной стадии и во время следствия?
Согласно закону, как уголовному, так и гражданскому, доказательства не имеют заранее установленной силы, т. е., по сути, равны и должны быть оценены судьями согласно их внутреннему убеждению. Однако на деле оказывается, что судьи априори доверяют одним доказательствам больше, чем другим. Проведя в 2014 г. опрос судей, рассматривающих уголовные дела, мы узнали об их предпочтениях в источниках сведений о фактах. Оказалось, что чаще всего опрошенные называют заключение эксперта (77% опрошенных), чуть меньше (70%) опираются на показания свидетелей и 58% – на показания потерпевшего. Таким образом, именно экспертиза является de facto основным доказательством в суде в уголовном процессе.
Эксперт является de jure независимым профессионалом, несущим ответственность вплоть до уголовной за качество экспертизы. Согласно нормативной модели взаимодействие эксперта с заказчиками строго регулируется: эксперт получает от заказчика материалы дела и ряд точно сформулированных вопросов к ним, а затем проводит независимое исследование, представляя итоговое заключение.
Как же на практике? Институт проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге в 2018–2019 гг. провел 15 интервью с экспертами, работающими в экспертно-криминалистических подразделениях МВД, Минюста и в бюро судебно-медицинской экспертизы, а также шесть интервью со следователями в городе и Ленинградской области. Мы говорили с экспертами, работающими в государственных структурах, как связанных институционально с правоохранительными органами, так и организационно независимых от них. Все собеседники, описывая профессиональную рутину, говорят о постоянных рабочих контактах экспертов и работников следственных органов.
Сотрудники экспертно-криминалистических подразделений правоохранительных органов участвуют в дежурстве и выезжают в составе следственно-оперативной группы на место преступления для его осмотра и сбора доказательств. Если на месте возможного преступления имеется труп, то помимо полиции приглашаются сразу же следователи Следственного комитета и судебно-медицинские эксперты. Подобное плотное общение достаточно быстро формирует круг знакомств и особое осознание «общего дела» у экспертов и сотрудников следственных органов. Собеседники не рассматривают это как нарушение принципов независимости экспертной деятельности, а трактуют как совместное участие в расследовании – хотя профессионально задачи разделены.
Есть постоянные поводы и для иного непроцессуального общения между следователем как заказчиком экспертизы и экспертом – это согласование сроков ее проведения, количества предоставляемых материалов и формулировок вопросов для экспертизы. Это означает либо общение по телефону, либо даже выезд следователя к эксперту, чтобы уточнить содержание постановления о назначении экспертизы – документа, который следователь должен составлять сам как процессуально независимое лицо.
Длительность экспертного исследования чрезвычайно важна для следователя, потому что Уголовно-процессуальный кодекс строго регулирует сроки доследственной проверки материалов и самого досудебного следствия. Поэтому еще до назначения экспертизы следователь должен понимать, когда он получит результат экспертизы. Согласование количества представляемых на экспертизу материалов происходит реже, обычно в нетиповых делах. Если материалов недостаточно, эксперт вернет их следователю для устранения недостатков – а это замедлит получение результатов. Получается, эксперт активно вовлекается в содержательную работу следователя, решая за него, какие и сколько материалов будут направлены на экспертизу.
Самый спорный момент – взаимодействие следователя и эксперта о формулировках вопросов. Существует два основных источника формулировок: справочник и опыт следователя. К справочной литературе прибегают молодые специалисты. Следователи же с опытом работы уже знают, как должны быть сформулированы типовые вопросы к эксперту, а в сложных случаях могут предвидеть возможные проблемы и разработать собственный нестандартный вопрос. Кроме того, следователь с опытом включен в постоянный круг профессиональных контактов и может неформально позвонить эксперту или уточнить что-то при встрече. Следователь-новичок такой возможности не имеет и может опираться лишь на связи более опытных коллег или руководства.
Хотя уголовно-процессуальный закон позволяет эксперту самостоятельно ставить и отвечать на вопросы, если он установит обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, на практике такое встречается крайне редко. Экспертам также проще неформально согласовать со следователем вопросы и отвечать уже на них. Это снижает риски назначения повторной экспертизы, если следователь будет неудовлетворен вопросом и ответом эксперта. Не ответить на поставленный следователем вопрос имеет для эксперта и репутационное значение, а также в будущем повышает шансы, что доказательство будет признано в суде недопустимым.
Как влияет неформальная вовлеченность эксперта в составление вопросов к самому себе на результаты экспертизы? Собеседники утверждают, что прямого влияния нет. Взаимное обсуждение вопросов имеет, по их представлениям, лишь инструментальное значение, сокращающее время, и ресурсы, и поток бумаг. Для следователей это значит, что экспертиза с большей вероятностью будет окончена в срок, не будет ходатайств о дополнительных материалах для экспертизы, так как все материалы и вопросы обсуждены заранее и предоставлены еще до ее назначения. Для эксперта это значит отсутствие вопросов, на которые он не может дать ответа, так как они выходят за рамки его специальных знаний, уменьшение бумажной работы и вероятности повторной экспертизы.
Эксперт играет ключевую роль: он одновременно и поставщик доказательств на всех этапах расследования уголовного дела, и участник уголовного процесса, который может быть вызван в суд для дачи пояснений по своему заключению. Но несмотря на то что эксперты не считают себя зависимыми, интенсивность неформального общения (личные встречи и телефонные разговоры) превращает их из независимых профессионалов, которые должны заниматься лишь оценкой фактов, в активных участников уголовного дела, формирующих логику следствия, и затем, как видно из опроса судей, определяющих судебное решение. Именно рутинное рабочее взаимодействие следователя и эксперта создает невидимое профессиональное сообщество. В нем нет жесткой иерархии и подчиненности, как в правоохранительных органах или экспертных учреждениях. Напротив, сообщество достаточно гибкое, а основную роль в нем играют репутация и сила межличностных связей.
Авторы – младший научный сотрудник и научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге