«Северный поток – 2» решил защитить 8 млрд евро инвестиций от Еврокомиссии
Договор к Энергетической хартии может защитить Россию, хотя она из него вышла
Судьба газопровода «Северный поток – 2» продолжала бы быть одним из главных новостных сюжетов в мире, если бы не коронавирус. Но даже пандемия не может заслонить интерес к трубоукладчику «Газпрома» «Академик Черский», который с Дальнего Востока пришел на Балтику, чтобы достраивать газопровод, и к правомочности применения к «Северному потоку – 2» ограничений, установленных прошлогодними поправками к Третьей газовой директиве ЕС, принятыми уже в процессе его строительства. 15 мая Федеральное сетевое агентство Германии отказалось удовлетворить ходатайство компании Nord Stream 2 AG (зарегистрированного в Швейцарии оператора «Северного потока – 2») о том, чтобы вывести газопровод из-под действия этих ограничений. А 20 мая и Верховный суд ЕС в Люксембурге отклонил апелляцию компании. А следом уходящий посол США в ФРГ Ричард Гренелл в интервью Handelsblatt заявил, что конгресс может принять новые санкции против «Северного потока – 2» уже после ввода его в эксплуатацию.
За этими громкими событиями как-то потерялась новость от 26 мая, что постоянная палата третейского суда (международный суд со штаб-квартирой в Гааге, заседания которого могут проходить в любом ином месте, о котором договорятся тяжущиеся стороны) выбрала не Гаагу, а Торонто местом международного арбитража. В нем будет рассмотрен иск Nord Stream 2 AG против ЕС о нарушении положений ст. 10 и 13 Договора к Энергетической хартии (ДЭХ) о защите инвестиций.
Оператор считает (вполне обоснованно, на мой взгляд), что прошлогодние поправки к Третьей газовой директиве ЕС нарушают инвестиционные положения ДЭХа, договаривающейся стороной которого являются не только все страны – члены ЕС, но и ЕС в целом. И ретроактивно дискриминируют инвестиции в проект, поскольку изменения в директиву внесены после того, как было принято окончательное инвестиционное решение о «Северном потоке – 2». Это решение фактически точка невозврата для любого инвестиционного проекта, и пересмотр его может означать колоссальные убытки инвесторов.
Иск подан еще 26 сентября 2019 г. на основании ст. 26 ДЭХа, которая позволяет компаниям из стран – членов ДЭХа (а Швейцария подписала и ратифицировала ДЭХ) обращаться с иском против государства – члена ДЭХа напрямую в один из трех международных арбитражных трибуналов, минуя суды национальной юрисдикции страны – члена ДЭХа. Сумма иска – 8 млрд евро.
Немного истории: 25 июня 1990 г. Рууд Любберс, премьер-министр Нидерландов (страна председательствовала тогда в ЕС), предложил создать общеевропейское энергетическое пространство. На основе «плана Любберса» была разработана и 17 декабря 1991 г. подписана многосторонняя политическая декларация – Европейская энергетическая хартия, а 17 декабря 1994 г. юридически обязывающий ДЭХ, включающий более 50 государств (я был руководителем российской делегации на переговорах по ДЭХу в 1991–1993 гг.). Россия с момента подписания применяла ДЭХ на временной основе, но так и не ратифицировала договор. 30 июля 2009 г. решением правительства Россия вышла из временного применения ДЭХа и уведомила партнеров, что не намерена становиться стороной ДЭХа. В 2015 г. Россия отказалась принять участие в подписании Международной энергетической хартии (МЭХ), хотя МЭХ открывала путь к модернизации ДЭХа, к чему и призывала российская сторона. А 14 апреля 2018 г. Россия уведомила об отзыве своей подписи под ДЭХом – за два дня до 20-летия вступления ДЭХа в силу. Так Россия утратила возможность влиять на развитие хартийного процесса – в том числе и на модернизацию ДЭХа, которую сама и инициировала в 2009 г., незадолго до выхода из временного применения договора.
Поводом для выхода России из временного применения ДЭХа в 2009 г. было отсутствие в нем (по версии российских официальных лиц) механизмов недопущения и предотвращения прерывания транзита (в январе 2009 г. случился российско-украинский транзитный газовый кризис). Но я полагаю, что истинной причиной было резонансное дело ЮКОСа: акционеры «Менатепа» в 2005 г. подали к России иск в Международный суд в Гааге на тех же основаниях (процедурно – ст. 26 ДЭХа, содержательно – ст. 10 и 13 ДЭХа), что Nord Stream 2 AG в 2019 г. подал иск к ЕС.
И понятно, почему арбитражный трибунал будет заседать в Торонто, а не в Гааге. Судьи тоже люди и подвержены влиянию среды, в частности атмосферы вокруг процесса, формируемой СМИ. Цепочка «Гаага – дело ЮКОСа – иск «Северного потока – 2» к Еврокомиссии» создала бы в европейском общественном мнении очевидно негативную коннотацию – не в пользу «Северного потока – 2». Тем более что против «Северного потока – 2» идет активная американская (поддерживаемая рядом восточноевропейских стран) пропагандистская и санкционная кампания, чтобы убрать из Европы российский газ в пользу его конкурента – СПГ из США. Кроме того, ЕС ставит цель достичь к 2050 г. углеродной нейтральности, в Европе быстро набирает силу зеленое лобби против ископаемого топлива, для которого газ, тем более российский, – это грязные импортные молекулы в отличие от чистых домашних возобновляемых электронов.
Выбор Торонто – места вне Европы и США, как минимум, ослабляет влияние на арбитражный трибунал негативного по отношению к «Северному потоку – 2» и российскому газу общественного мнения и позволяет ожидать от судей необходимой нейтральности, которая по общепринятым ожиданиям отличает международные суды от судов национальной юрисдикции.
Поэтому я жду, что дело «Северного потока – 2» против ЕС, своего рода антипод дела ЮКОСа, станет таким же знаковым, но только в пользу ДЭХа событием в международном экономико-правовом пространстве. И даст возможность руководству России посмотреть на ДЭХ как на инструмент защиты российских интересов за рубежом.
P. S. 26 мая, в один день с новостью об арбитраже в Торонто, пришло печальное известие: от коронавируса скончался Владимир Лопухин, бывший министр энергетики в правительстве Егора Гайдара, работавший на этом посту с начала ноября 1991 г. по 30 мая 1992 г., замом которого я тогда работал. Мои соболезнования родным и близким Владимира Михайловича! Именно его подпись от России поставлена под Европейской энергетической хартией 17 декабря 1991 г. – документом, с которого начались переговоры о юридически обязывающем ДЭХе. Этот договор продолжает защищать интересы России, хотя она из него и вышла.