Уровень доверия к различным институтам власти в России низок, исключение – президент, который мог бы в теории от лица всей власти консолидировать россиян в противостоянии пандемии. Но этого не случилось, так как ни самоизоляция, ни предложенные властями меры поддержки бизнеса и общества, ни закрытость в коммуникации не встречают одобрения большинства.
Данные закрытого опроса ВЦИОМ о доверии президенту, проведенного 13–19 апреля, оказались, с одной стороны, вполне ожидаемы. На прямой вопрос «Вы доверяете или не доверяете Владимиру Путину?» 69,8% респондентов ответили утвердительно, что незначительно ниже показателя конца марта – первой декады апреля (72,1–70,5%). Удивляет тут не то, что доля говорящих «да, доверяю» значимо не меняется, – это социально одобряемый ответ, ответить «нет, не доверяю» сложнее, пояснял ранее директор Центра методологии федеративных исследований РАНХиГС Дмитрий Рогозин. Фактически это еженедельный плебисцит, в котором людей ставят в ситуацию, когда они должны выразить или не выразить лояльность безусловному лидеру, отмечает профессор Шанинки, социолог Григорий Юдин. Те, кто отказывается выражать такую поддержку, должны быть сильно возмущены (с конца марта по конец апреля доля не доверяющих Путину выросла с 23,8 до 25,9%). Остальные склонны к такой системе присоединяться.
Удивляет другое: доверие в закрытом – некомфортном для отрицательного ответа – вопросе в период пандемического кризиса не растет. Президент Путин регулярно выступал с телевизионными обращениями к россиянам, демонстрировал стремление консолидировать страну перед эпидемической угрозой (выступление от лица «мы», заверение в победе и проч.). Был значимо представлен в телеэфире, отдавал распоряжения, выступал в роли главного распределителя благ, давно закрепленной за ним, но в пандемический кризис усилившейся.
Но рейтинг доверия к президенту не вырос, как это произошло с лидерами ведущих европейских стран, а даже напротив – медленно пошел вниз.
Во Франции в декабре 2019 г. деятельность Эмманюэля Макрона как президента поддерживали, по данным Ipsos, 29% французов, негативно оценивали 67%. Однако по мере введения карантина и обнародования мер помощи экономке поддержка Макрона выросла к марту до 44% (не поддерживает президента 51%). По данным другой социологической компании, Kantar, доля одобряющих работу президента выросла к началу апреля до 47% и почти сравнялась с числом скептиков.
В Великобритании значительно улучшилось отношение к Борису Джонсону: в апреле 51% британцев, по данным Ipsos, имели положительное мнение о британском премьере (рост на 17 пунктов с начала марта), который, в свою очередь, поднял и имидж консервативной партии.
Даже в Испании, где число заразившихся коронавирусом и доля умерших от болезни весьма велики, решительные меры правительства по введению карантина, беспрецедентные по масштабу меры поддержки экономики (в марте объявлено о выделении 200 млрд евро, это около 20% ВВП страны, в том числе 117 млрд – бюджетные средства) и его терпеливая разъяснительная работа повлияли на оценки работы правительства и премьера Педро Санчеса. По данным Centro de Investigaciones Sociologicas, доля доверяющих премьеру выросла с 26% в январе до 39% в апреле, доля не доверяющих снизилась с 71 до 60%.
В большинстве стран с устоявшейся демократией на отношение к президенту или премьер-министру повлияли не только решительность и тональность заявлений первых лиц о борьбе с пандемией, но и качество противоэпидемических мероприятий, их соразмерность угрозе распространения вируса. В марте во Франции компаниям выделено 45 млрд евро, отсрочены арендные и коммунальные платежи для малого бизнеса, государство обязалось выплачивать 84% прежней зарплаты потерявшим работу в последние месяцы, кроме того, правительство готово гарантировать выплаты по кредитам на 300 млрд евро. Ipsos констатирует, что рейтинг Джонсона и его партии улучшается, поскольку английское правительство продолжает информировать британскую публику о положении дел в стране. Каждый день правительство в лице Джонсона или ключевых министров выступает с заявлением и отвечает на достаточно жесткие вопросы журналистов, поясняет политолог Николай Петров: премьер и министры отчитываются о том, что они делают, как реально помогают, что планируют делать. Открытый и откровенный разговор с признанием проблем и взятием на себя ответственности за их решение оказался выигрышной политической стратегией.
Поведение Путина и правительства России отличается от приведенных выше примеров. Снижение рейтинга Путина показывает, что режим самоизоляции и меры поддержки встречают не одобрение большинства, а молчаливое недовольство – более явного выражения быть не может из-за полицейских ограничений, также обусловленных эпидемией. У президента Путина есть ядерный электорат, который готов дать ему мандат на бессрочное правление, – в опросах это обычно порядка 30–40%, говорит Юдин, в реальности ниже. За пределами этого электората по разным причинам и в разных группах накапливается усталость от Путина, полагает он.
Гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров считает, что рейтинг доверия Путина в закрытом опросе колеблется в узком диапазоне, потому что среди респондентов доминирует группа сторонников Путина, существует довольно стабильная доля его оппонентов, а основные изменения происходят за счет колеблющихся либо не имеющих позиции на его счет. Вот мнение последней группы и производит основные колебания. Главным мотивом для них является ситуативный: страх за жизнь, за экономику, стремление прислониться к сильному лидеру, недовольство эффективностью объявленных мер поддержки и проч., считает Федоров.
В России опросы общественного мнения давно превращены администрацией президента в политическую технологию производства легитимности правителя, которая держится на производстве цифр о его народной поддержке, считает Юдин. В плебисцитарной системе она должна быть подавляющей. В ситуации 30% и народ, и чиновники немедленно почувствуют себя иначе: непонятно, почему они должны поддерживать человека, который лишь один из многих.
В конкурентных демократиях вопрос о доверии несет иную смысловую нагрузку, Эманнюэль Макрон или Ангела Меркель могут существовать как легитимные правители и с рейтингом 30%, поэтому там возможен большой рост. У Путина заведомо высокая база рейтинга, подняться выше сложно, а ресурс для дополнительной сверхмобилизации ограничен. Она возможна при резком политическом демарше вроде того, что был в 2014 г. с Крымом, считает Юдин.
Сейчас в стране проблемы эпидемиологического, экономического, нефтяного характера – говорить о победах рано, и в таких условиях это неплохой результат, считает гендиректор ВЦИОМ: Путин не растерял ничего.
Если сравнивать доверие Путину с рейтингами европейских лидеров, то из вопросов ВЦИОМ лучше других подходит открытый: «Если говорить о политиках, кому Вы доверяете?». В марте Путина назвали 28,3% опрошенных, что стало минимумом с 2006 г., а более ранних данных на сайте ВЦИОМ нет. Снижение небольшое (30,6% было в январе) и скорее свидетельствует о накопившейся усталости и последствиях событий марта, которые разделили страну после того, как Владимир Путин получил возможность остаться президентом еще на два срока. Гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров напоминает, что изменения укладываются в заявленный доверительный интервал (+-2,5%), а значит, не могут рассматриваться как тенденция. Он также указывает, что для ответов на открытый вопрос большую роль играет память респондента, его готовность быстро вспомнить имена политиков. Как результат, этот вопрос скорее измеряет эффективность информационной политики, чем доверие к интересующей персоне.
Что, мягко говоря, спорно. Впрочем, гораздо любопытнее динамика суммы ответов по всем политикам в открытом опросе ВЦИОМ: в январе уровень доверия суммарно у шести политиков, названных респондентами, равнялся 80% (Путин, Шойгу, Лавров, Жириновский, Зюганов, Медведев). В марте – 77%, но уже к семи политикам (добавился премьер-министр Михаил Мишустин). Это не что иное как разочарование респондентов политическими лидерами.
Дисклеймер: эта статья была дополнена