Правительству неплохо бы переселиться на планету людей
Медлительность властей может дорого обойтись экономике
Наши власти напоминают командующего или главнокомандующего, который все придерживает резервы, чтобы бросить их в решающий момент и раздавить противника (как печенегов или половцев), а пока призывает тех, кто на передовой, держаться. Потому что еще рано, рано, ну рано... И так будет «еще рано» до тех пор, пока не окажется «уже поздно». «У нас, русских, нет внутреннего понятия о времени, о часе, о «пора». Мы и слова этого почти не знаем», – писала Зинаида Гиппиус. Долго запрягаем, думая, что, пока запрягаем, авось и ехать не придется, а придется – так «мы поедем, мы помчимся» столь быстро, что всех обгоним. Главное, чтобы дорогу за это время не размыло да лошадь не околела...
Правительство «запрягало» долго – в поддержке предприниматели нуждались уже в феврале – марте, когда начали рушиться нефтяные цены и курс рубля, разворачивалась эпидемия и было ясно, что «авось» не выручит и не пронесет. Разгоняется правительство тоже медленно, постепенно наращивая поддержку экономике. С 1,2% ВВП дополнительный финансовый ресурс, по оценкам Минфина, вырос до 2,8% ВВП, но значительная его часть – госгарантии, которые могут не потребоваться, и отсрочки по налогам, которых все равно не будет. То есть помощь для многих призрачная, как строчка в отчете чиновников.
Понять, почему правительство придерживает ресурсы, несложно – не изучен как сам коронавирус, так и его последствия для экономики. «В некотором роде мы сейчас проходим через эпидемию испанского гриппа 1918 г., Великую депрессию и «Великую рецессию» 2007–2008 гг., вместе взятые», – цитирует издание «Эконс» профессора MIT Дарона Аджемоглу. Да и резервы только на первый взгляд выглядят такими уж большими. Свободных средств в фонде национального благосостояния (ФНБ) – около 8,5% ВВП, оценивает руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. При ценах на нефть $20/барр. из ФНБ придется потратить более 2 трлн руб. только на замещение выпадающих из бюджета нефтегазовых доходов и только в этом году, ожидает Минфин. К тому же активная продажа валюты из ФНБ будет укреплять рубль и тем самым ослаблять бюджет.
Но есть еще один накопленный ресурс – низкий госдолг, всего около 15% ВВП, поэтому для более активной поддержки экономики можно наращивать займы. Для этого, правда, придется скорректировать бюджетное правило, ограничивающее рост расходов, и, видимо, подключить ЦБ к покупке госдолга на вторичном рынке, но это явно меньшее из зол в сравнении с падением ВВП, деловой активности, доходов населения, спроса, с ростом безработицы, кризисом неплатежей, массовыми банкротствами, угрозой финансового кризиса и т. д. и т. п. Конечно, можно говорить о «важности долгосрочной устойчивости, обеспеченной стабильностью макроэкономики, сглаживающей краткосрочные колебания, и т. д.» Но «долгосрочная перспектива» – плохой советчик в текущих делах. «В долгосрочной перспективе все мы мертвы», ‒ объяснял Джон Мейнард Кейнс.
Экономике в долгосрочной перспективе излишняя осторожность и запаздывание властей могут дорого обойтись, да и бюджету тоже: как известно, скупой платит дважды. Только сейчас власти перешли к прямым выплатам бизнесу, который будет поддерживать занятость. Но получить деньги сможет лишь тот, кто уволил не более 10% сотрудников. Из-за этого часть бизнеса уже лишилась доступа к помощи. Да и выплачивается всего 1 МРОТ, т. е. 12 130 руб. на сотрудника, и только два месяца, а остальная часть зарплаты ложится на бизнес. На этот МРОТ смогут претендовать 3,3 млн человек, оценило Минэкономразвития. Это лишь половина занятых в малом и среднем бизнесе (исходя из данных ФНС), а с учетом индивидуальных предпринимателей с их работниками, а также микропредприятий – лишь пятая часть.
Правда, можно еще получить на полгода беспроцентный кредит. Но опять же только на 1 МРОТ на сотрудника, и эти деньги потом придется возвращать. А из чего его возвращать, справедливо интересуется бизнес, если выручки не будет? К тому же от помощи практически отрезаны самозанятые и те индивидуальные предприниматели, которые по факту являются самозанятыми. Что ж, предпринимательская деятельность ведется на свой страх и риск, а в России главный риск и обстоятельство непреодолимой силы – ошибки властей.
В Европе и других странах были быстро приняты фискальные меры для поддержки самозанятых в виде единовременных грантов, ежемесячных выплат, пособий по безработице, компенсации части потерянного дохода, пишет аналитик Европейского исследовательского центра Bruegel Джулия Андерсон: «Когда кризис ослабнет, гибкая рабочая сила будет ценным активом». «Это такая циничная позиция: малый бизнес, самозанятые, ипэшники появились ниоткуда, уйдут в никуда, но так же и вернутся оттуда», – пишет профессор Высшей школы экономики Олег Вьюгин в докладе «Коронакризис-2020: что будет и что делать дальше».
Позиция не только циничная, но и невыгодная. Сэкономленное сейчас только увеличивает расходы в будущем. Около 40 млн человек – столько в России работающих на малых предприятиях, у индивидуальных предпринимателей, разного рода самозанятых, пишет директор Центра трудовых отношений Высшей школы экономики Владимир Гимпельсон. И государству, недостаточно активно поддерживающему малый бизнес и самозанятых сейчас, в будущем придется часть этих людей взять на свое попечение. Это куда больший риск для государственных финансов, чем увеличение госдолга – в той самой долгосрочной перспективе (уже в прошлые годы на социальные выплаты приходился почти каждый пятый рубль в доходах населения).
Для экономики в целом уход малого бизнеса в никуда еще больший риск – подрывается ресурс для ее будущего развития, роста конкуренции, снижения нагрузки на бюджет, высвобождения его ресурсов для инвестиций и т. д. Безусловно, неэффективный бизнес должен уйти с рынка – и кризис дает шанс на такое самоочищение экономики. Но это касается в первую очередь неэффективных крупных компаний, а их-то государство в очередной раз подключит к бюджетной и кредитной системе поддержки жизнедеятельности. Цена их спасения очевидна: успешная антикризисная политика 2008–2009 гг. и эпоха сверхнизких процентных ставок в мире заблокировали механизм созидательного разрушения, а с ним и динамичное развитие после кризиса.
Каким чудовищным взрывом закончилась Великая депрессия, с которой все чаще сравнивают разворачивающийся кризис, хорошо известно. Последствия этого кризиса и разочарование в государстве тоже могут оказаться разрушительными – еще больший рост имущественного неравенства, социальной напряженности, преступности, радикальных, а отнюдь не либеральных настроений. Кризис может закончиться полным обнулением доверия к власти. Дефицит которого, как писал в колонке для «Ведомостей» ректор РАНХиГС Владимир Мау, стал причиной многих экономических проблем минувшего десятилетия. Значительная часть слушающих выступления президента уже думают, что Владимир Путин выражает интересы олигархов, банкиров и крупных предпринимателей – так считают 38% россиян, показали данные «Левада-центра». Лишь 18% полагают, что Путин заботится о нуждах среднего класса, а 16% – что он отстаивает чаяния простых людей. Видимо, не хватает искренности словам заботы о людях. Той искренности, отклонение от которой, по выражению Вересаева, рождает фальшь или цинизм. А у политиков – даже не «или», а «и». Поэтому люди все больше убеждаются, что правительство «на другой планете живет, родной».