Эпидемия коронавируса имеет шокирующий глобальный размах, в борьбе с ней страны выбирают различные стратегии. Некоторые, осознав опасность на ранней стадии, начинали действовать быстро, другие отрицают серьезность угрозы и не принимают особых мер. Таким странам, как Тайвань, Сингапур и Южная Корея, удалось обуздать распространение болезни с помощью тестирования, отслеживания контактов заболевших и карантина. Однако и там риски сохраняются, что, например, совсем недавно признал премьер-министр Сингапура Ли Сянь Лун.
Страны Западной Европы и США такому положению дел могут только позавидовать. Они оказались застигнуты эпидемией врасплох. Признание ее опасности запоздало, медицинского оборудования и средств защиты оказалось недостаточно – пришлось принять сверхжесткие меры для ограничения социальных контактов, лишь бы замедлить распространение COVID-19 и снизить давление на систему здравоохранения.
Разная интенсивность заражения и различия в культурных и исторических традициях породили и разные стратегии борьбы. Например, во Франции введены более строгие ограничения на передвижение граждан, чем в соседних Бельгии и Германии. В США решение об ограничительных мерах принимаются на уровне округов. Дональд Трамп и республиканская партия стремятся как можно скорее централизованно преодолеть кризис и стабилизировать ситуацию, в том числе в связи с близостью предстоящих этой осенью президентских выборов. Но некоторые республиканские губернаторы довольно неохотно вводят жесткие социальные ограничения (например, во Флориде и Миссисипи), тогда как, например, губернатор Огайо одним из первых ввел строгие антивирусные меры еще месяц назад – и преуспел в замедлении распространения болезни в штате.
Стоит ли России, сопоставимой по размеру и разнообразию регионов с США, последовать примеру дифференцированного подхода США – или она должна придерживаться политики единых общенациональных мер, как в странах Западной Европы? С одной стороны, стратегия социальной изоляции, особенно жесткая в Москве и крупнейших городах, пока полностью оправданна: не слишком понятно, какова фактическая скорость распространения вируса, а значит, нужно экономить ресурсы системы здравоохранения на случай резкого всплеска заболеваемости. С другой стороны, в России большая доля приходится на завозные случаи заражения, а за рубеж ездит небольшая доля россиян (13% в 2018 г.), и в основном, по данным аналитического центра НАФИ, из Москвы и Санкт-Петербурга. А значит, строгий карантин в Сургуте, Нижневартовске или Омске с их значительным промышленным вкладом в национальную экономику и сравнительно редкими поездками жителей за рубеж может оказаться избыточным. В этих городах, как в некоторых странах Юго-Восточной Азии, эффективный подход должен строиться на систематическом точечном тестировании людей, выезжавших за границу, а также отслеживании контактировавших с ними лиц и их последующей изоляции в случае положительного теста. Остальных, подавляющее большинство, целесообразно вернуть на рабочие места. О дифференцированном подходе говорил и президент Владимир Путин в одном из обращений.
Но уже наступило время тщательно подумать и о стратегии оптимального выхода из эпидемии. Вдохновение можем черпать из недавней статьи Rapidly identifying workers who are immune to COVID-19 and virus-free is a priority for restarting the economy известных бельгийских экономистов и эпидемиологов из университетов Брюсселя и Намюра. Они подчеркивают, что с экономической и социальной точек зрения меры изоляции не могут действовать долго, более того, могут в будущем привести к гораздо более негативным последствиям для здоровья граждан. Самоизоляция не только не позволяет людям взаимодействовать друг с другом, но и не дает им возможности создавать необходимый иммунитет. Именно коллективный иммунитет может помочь остановить пандемию – если вакцина, которая тоже один из видов коллективного иммунитета, не придет раньше. Поэтому слишком строгая изоляция, например применяемая в настоящее время во Франции (где люди не имеют права перемещаться далее чем в 100 м от места проживания, за исключением похода в ближайший продовольственный магазин или аптеку) или еще более радикальная изоляция в Хубэе и Дакке (где еда доставляется на дом), вероятно, не самая лучшая стратегия. Более того, продолжительная строгая изоляция может привести и к социальной напряженности.
Какая бы стратегия ни применялась, сейчас в России очевидна необходимость быстрого расширения диагностического потенциала: и тестов для выявления вируса, и тестов для проверки иммунитета к нему. Последний особенно полезен по двум причинам. Во-первых, он помогает оценить охват эпидемии (тест на вирус может дать ложноотрицательный результат, когда человек слишком рано тестируется на развитие вируса в организме). Во-вторых, определение незаразных и обладающих иммунитетом лиц позволит освободить их от самоизоляции. При этом использование комбинации двух тестов имеет большие преимущества, так как человек с иммунитетом все еще может нести вирус и заразить других людей.
Возможности для тестирования всего населения России или даже населения крупных городов страны у системы здравоохранения, очевидно, в ближайшее время появиться не может. Усилия должны быть в первую очередь направлены на людей, предоставляющих жизненно важные услуги (здравоохранение, продовольствие, безопасность и транспорт) и людей с низким ожидаемым вкладом в передачу вируса, чтобы освободить их от самоизоляции и отправить обратно на работу (или сохранить на работе), восстанавливая экономическую и социальную активность.
Таким образом, стратегия выхода должна быть прогрессивной и дифференцированной как в отношении разных регионов, так и в отношении отдельных групп населения. Освобождение от самоизоляции менее актуально для тех, кто может работать из дома, а также для пожилых и больных людей, которые особенно подвержены риску. По мере расширения диагностического потенциала работникам жизненно важных секторов экономики было бы целесообразно проходить двойное тестирование и возвращаться обратно на рабочие места. Очень важна прозрачность в определении целевых групп, чтобы обеспечить социальную поддержку, необходимую для успеха стратегии. По мере перезапуска экономики после изоляции в первую очередь могут освобождаться люди с иммунитетом и не несущие вируса. Затем, с развитием коллективного иммунитета, к нормальной жизни могут возвращаться не имеющие вируса лица без иммунитета. В итоге каждый человек трудоспособного возраста сможет возобновить жизнь в обычном режиме и люди из группы риска также смогут вернуться из изоляции после лечения или вакцинации.
Авторы: Шломо Вебер – профессор, президент РЭШ; Жан-Филипп Платто – профессор экономики, Университет Намюра (Бельгия)