Как избавиться от печенега

У Антона Чехова есть рассказ «Печенег»: старик-помещик Иван Абрамыч возвращается из города, где составлял завещание, и знакомится в поезде с поверенным, у которого дело в соседнем с Иван Абрамычем селе. Лошадей на станции не достать, и Иван Абрамыч поверенного приглашает переночевать, чтобы утром на своих же лошадях отправить его в это самое соседнее село.

Хутор, где жил Иван Абрамыч, среди местных помещиков и крестьян звался Печенеговым: много лет назад проезжий землемер ночевал там, Иван Абрамыч проговорил с ним всю ночь, не дал заснуть, и наутро землемер, уезжая, сказал ему сурово: «Вы, сударь, печенег!»

То же вышло и с гостем-поверенным: Иван Абрамыч хотя и приютил его на ночь, но спать не дал. «[Иван Абрамыч] все думал, и ему хотелось остановиться на какой-нибудь одной мысли, непохожей на другие, значительной, которая была бы руководством в жизни, и хотелось придумать для себя какие-нибудь правила, чтобы и жизнь свою сделать такою же серьезной и глубокой, как он сам» – а поскольку мысли, чтобы остановиться, не родилось, то старый помещик и занимал разговорами гостя своего до утра. Тот едва дотерпел до рассвета, спросил лошадей – и... «Поверенный оглянулся с каким-то особенным выражением; было похоже, что ему, как когда-то землемеру, захотелось обозвать Ивана Абрамыча печенегом или как-нибудь иначе, но кротость пересилила, он удержался и ничего не сказал. Но в воротах вдруг не вытерпел, приподнялся и крикнул громко и сердито:

– Вы мне надоели!»

Почему печенег то же самое, что надоел? А вот свидетельство Константина Багрянородного, императора Византии, немало пострадавшей от этих номадов: «[Знай], что пачинакиты [печенеги] стали соседними и сопредельными также росам [россиянам], и частенько, когда у них нет мира друг с другом, они грабят Росию, наносят ей значительный вред и причиняют ущерб».

Понятно теперь, почему президент России Владимир Путин в своем очередном обращении к гражданам (в новой форме, но все-таки) вспомнил о печенегах. Это, замечу, было уже третье обращение гаранта изменяющейся Конституции подряд, ничего подобного за все двадцать с лишним лет (до обнуления) работы не бывало.

Правда, и ситуации, подобной коронавирусу, не возникало.

Один американист-политолог как-то объяснял, что есть такой закон, что ли, в политологии – если в ней вообще бывают законы: когда политик не может решить какую-то проблему в кабинетном порядке, достичь внутриэлитарного (ах, какое слово!) консенсуса, он пытается решить эту же проблему публичным способом. 

Вряд ли и возможно решить проблему коронавируса в кабинетах – хотя во всех предыдущих сложных ситуациях, в прежние двадцать лет президент удерживался от столь интенсивной прямой публичности. Теперь же частое появление Владимира Путина с одной и той же проблемой (которая, словно некогда печенеги, по сути дела, грабит Россию, наносит ей значительный вред и причиняет ущерб) выглядит как просьба о помощи.

Да, хотел выдвинуть завиральную версию, почему именно печенеги с половцами, а не нацисты, например. И вовсе не потому, что президент просто почти точно процитировал знаменитого русского адвоката Федора Плевако («Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесят языков обрушилось на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь... Старушка украла старый чайник, ценою в 30 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно»).

Президент Путин к народу-то обращался перед встречей с губернаторами, на которых возложил большую часть ответственности за преодоление коронавирусных последствий. Так вот: надоедливые печенеги терзали в основном окраины Руси, совершали молниеносные грабительские набеги, хотя однажды безуспешно осаждали и столицу государства – но то был Киев.

Но общий тон выступления Владимира Путина, конечно, отправляет нас в куда более древние времена, к книге Экклезиаста, сына Давидова: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки».