Безработица, экономический спад, социальная депривация и резкое падение качества жизни – все эти опасения вызывает пандемия коронавируса. Фильмы-катастрофы изображают коллапс правоохранительной системы и рост преступности во время пандемии, особенно мародерства, уличных грабежей и насилия. Так ли это на самом деле? Скорее всего, с меньшим количеством людей на улицах и усиленными патрулями уличная преступность снизится. Однако число случаев физического насилия внутри домохозяйств и мошенничества по телефону и интернету могут вырасти.
«Криминология катастроф» исследует преступное поведение во время чрезвычайных ситуаций. Одно из самых изученных событий такого рода – ураган «Катрина». В 2005 г. он принес значительные разрушения южным штатам США. Катастрофа привела к коллапсу правоохранительной системы, сотни тысяч людей были вынуждены бороться за выживание всеми доступными средствами. Оппортунисты и люди, оставшиеся без легальных возможностей выжить, стали мародерами или занялись разбоем. В год урагана уровень зарегистрированных убийств в Новом Орлеане кратковременно увеличился с 50 до 90 на 100 000 населения. Так произошло потому, что правоохранители перестали контролировать ситуацию, а еды, медикаментов и, самое главное, жилья не хватало всем желающим.
В этом смысле сравнивать ураган и пандемию сложно: первый физически уничтожает инфраструктуру и прежде всего жилье. Вирус же, при всей опасности, которую он представляет для человечества, точно не способен разрушить здание или оборвать линию электропередачи. Но в группе повышенного риска оказываются работники публичного сектора, прежде всего врачи, а также сотрудники полиции. В Нью-Йорке, самом инфицированном городе в мире сегодня, уже 15% офицеров полиции на больничном. Исследования показывают, что чем больше и чаще полиция находится на улицах, тем меньше совершается преступлений. В какой-то момент полицейских может стать недостаточно, чтобы поддерживать порядок.
После урагана многие стали беженцами. Криминологи предположили, что травматический опыт переживания катастрофы и вынужденного переселения может существенно ухудшить криминогенную обстановку в городах, куда мигрировали жители пострадавших районов. Это, однако, не подтвердилось: ураган не поменял криминальное поведение в долгосрочной перспективе.
Возможно, нам что-то известно о том, как именно эпидемии влияют на преступность? К сожалению, здесь наши знания ограничены. Исследований эпидемий XX в. и преступности, насколько нам известно, нет. Впрочем, существуют анекдотические свидетельства, что пандемия испанского гриппа в 1918–1919 гг. косвенно способствовала снижению преступной активности. Во-первых, преступники тоже болеют. Испанский грипп в самой тяжелой форме поражал именно молодых мужчин – то есть тех, кто наиболее склонен совершать преступления. Во-вторых, люди, совершающие имущественные преступления, вполне рациональны и понимали риск заражения и, как и все остальные, старались меньше контактировать с окружающими.
Другим источником информации о том, что происходит с преступностью во время массовых болезней, можно считать данные о серии эпидемий чумы в XIV в., также известной как «черная смерть». С одной стороны, у нас есть картина морального разложения, нарисованная «Декамероном» Боккаччо и более поздними авторами. Традиционно считалось, что чума привела к «порче нравов» и росту преступности. Однако современные криминолого-исторические исследования рисуют совсем другую картину. Используя судебные реестры, которые в итальянских городах продолжали скрупулезно вестись даже во время пика эпидемии, исследователи наглядно показали, что преступность во время чумы упала. В Болонье число преступлений в чумные годы сократилось больше чем в 2,5 раза (с примерно 195 зарегистрированных преступлений в год до в среднем 70). Можно было бы подумать, что преступность просто сократилась вслед за населением. Но темпы падения криминальной активности превышали темпы сокращения населения (с 35 000 до 25 000–20 000 жителей). После того как болезнь отступила, люди стали чуть чаще нарушать закон по сравнению с дочумными временами. Однако это объясняется улучшением регистрации преступлений, связанной с усилением центральной власти.
Хорошая новость в том, что катастрофы и эпидемии, кажется, не меняют криминогенную обстановку надолго. Как только жизнь возвращается в прежнее русло, на старые уровни выходит и преступность. Более того, добровольная самоизоляция и карантин, несомненно, снижают число социальных контактов, а значит, и потенциальные ситуации, в которых могут произойти преступления. Люди реже выходят на улицу, а значит, их сложнее ограбить. Даже по трое в условиях жесткого карантина собираться сложнее, а значит, мы увидим меньше пьяных ссор, драк и убийств. Это, правда, создает потенциально опасную ситуацию для автомобилей, оставшихся без присмотра, но в условиях почти пустых улиц и камер наружного наблюдения в большинстве российских городов шансов на успех у угонщиков мало. Другой аргумент в пользу того, что преступность во время пандемии снизится, – усиление коллективной солидарности и взаимопомощи.
Есть и плохая новость. Количество некоторых преступлений неизбежно вырастет. Во-первых, домашнего насилия и других преступлений между совместно живущими людьми станет больше: жертвы окажутся запертыми со своими мучителями. Злоупотребляющий алкоголем партнер, склонный к агрессии, больше не пойдет на работу или к друзьям. Школьник, которого поколачивает родитель, будет сидеть дома. У людей, находящихся на иждивении, будет гораздо меньше возможностей обратиться за помощью. В Китае, первым применившим массовые карантинные меры, количество заявлений о домашнем насилии утроилось (в провинции Хубэй) за время периода вынужденной изоляции. В стране уже наблюдается рост разводов.
Во-вторых, можно ожидать всплеска активности мошенников, которые будут придумывать новые формы обмана через интернет и звонки на мобильные телефоны. Мы уже писали об этом виде преступности, жертвами которого становится более 1 млн человек в год (см. «Ведомости» от 17 октября 2018 г.). В условиях чрезвычайной ситуации пожилые люди, которые и так будут находиться в изоляции, и здесь оказываются в группе риска, потому что они более склонны становиться жертвами удаленных мошенников.
Следует ли нам ждать всплеска преступности в постпандемическом мире? Миллионы людей по всему миру лишатся работы, еще больше существенно потеряет в достатке. Хотя на уровне здравого смысла связь между благосостоянием и преступностью кажется очевидной, в реальности все намного сложнее. Криминологические исследования не раз демонстрировали, что эта связь, если и существует, носит сложный характер, который пока не до конца понятен. Теоретически падение уровня доходов должно приводить к росту имущественной преступности, но в некоторых случаях это не так. Так, глобальный экономический кризис 2008 г. не остановил «великое снижение преступности» – снижение числа преступлений в индустриализированных странах, начавшееся в конце 1980-х гг.
Авторы: Алексей Кнорре – научный сотрудник, Владимир Кудрявцев – младший научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге