Выбор между людьми и экономикой

В эти дни перед нами разворачивается эпическая картина нарастающей пандемии, уже охватившей больше 100 стран мира и поразившей больше 150 000 человек. Закрываются школы и библиотеки, церкви и музеи. Врачи и вирусологи ведут тяжелую борьбу с агрессией COVID-19, политики решают свои политические задачи, а бизнес – свои экономические проблемы. Сценарии развития ситуации варьируются от апокалиптических до пренебрежительно-расслабляющих. Весь этот огромный мировой калейдоскоп на самом деле решает одну большую задачу, которую можно сформулировать просто: как минимизировать последствия от бедствия. И эта задача в общем-то чисто экономическая – правда, осложненная всевозможными ограничениями.

Представим себе самый простой вариант. Возьмем некий приблизительный сценарий, согласно которому в течение месяца переболеет около 60% населения, скончается около 1% заболевших, причем 70% летальных случаев придется на людей старше 60 лет. Как бы цинично это ни звучало, но для мировой экономики это не страшно. Потери рабочей силы от заболевания составят 1/12 (месяц), сокращение рабочей силы – меньше 0,5%. Экономика быстро восстановится, и все вернется на круги своя. Общие потери экономики составят максимум 1% ВВП за год, а может, и меньше. Для сравнения: в 2015 г. российская экономика потеряла 2,5% ВВП. Подчеркну, что цифры эти весьма приблизительны и наверняка не соответствуют параметрам нынешней пандемии.

Наверное, с точки зрения какой-нибудь диктатуры это был бы самый приемлемый сценарий, особенно если удалось бы держать население в неведении. В противном случае легко можно было бы получить обратную связь вроде печально известных холерных бунтов, когда в России в 1830–1831 гг. толпы разъяренных людей громили больницы и полицейские участки. Тем не менее, как мы видим, ни одна страна в мире – от Венесуэлы до Ирана, от Малайзии до Арабских Эмиратов – не близка к этому сценарию.

Самый распространенный сценарий – набор всевозможных карантинных мер. При этом все прекрасно понимают, что в ближайшее время вакцина от нового коронавируса не появится, как и действенные лекарства. Медицина способна, судя по всему, только облегчать до некоторой степени состояние больных и бороться с осложнениями, которые могут приводить к летальным исходам. Переводя это на язык экономики, можно сказать, что медицинские меры позволят снизить смертность, правда, пока нельзя точно сказать на сколько.

Для чего нужен карантин? Теперь это знают, наверное, все: он растягивает эпидемию вместо условного месяца примерно на полгода. Все это время в стране должны работать существенные ограничения на проведение массовых мероприятий, будет ограничена экономическая деятельность, остановлены многие производства, перестанут работать школы и вузы, сократятся авиаперелеты и проч. Естественно, все это вызовет серьезный экономический спад, который может быть сопоставим с уже упомянутым падением ВВП в 2015 г.

Но чего добивается государство ценой серьезного падения экономики? Что стоит на другой чаше весов? Ни в одной стране мира медицинская система, какой бы совершенной она ни была, не рассчитана на постоянную работу в условиях эпидемии. Это все равно что всегда держать полностью мобилизованную армию. Это настолько дорого, что мобилизацию проводят лишь для того, чтобы немедленно начать войну или ответить на агрессию другого государства. Так же и медицина не может иметь резервы врачей, койко-мест и медоборудования для борьбы с эпидемиями.

Карантинные меры нужны только для того, чтобы сократить темпы роста эпидемии, дать возможность медицинской системе подготовиться к ее пику и сделать так, чтобы этот пик был максимально размазанным по времени – чтобы имеющихся медицинских мощностей хватило для обслуживания дополнительного потока больных. Только в этом случае есть возможность снизить смертность от опасного вируса в несколько раз. Именно это показывает опыт Китая, Южной Кореи, Германии и многих других стран, которые ввели серьезные карантинные ограничения. В противном случае медицинская система вынуждена работать с драматическими перегрузками, фактически решать – кого лечить, а кого нет. Так поступают военные врачи, сортирующие раненых на поле боя, спасая прежде всего тех, чьи шансы выздороветь и вернуться в строй намного выше.

Таким образом, ценой возможного экономического спада мы спасаем тысячи людей, которые не обязательно принесут пользу экономике. Но именно в этом и состоит гуманизм современного мира, в котором ценность человеческой жизни велика и с каждым годом становится все больше, а уровень развития государства определяется не военной и политической мощью, а уровнем заботы о своих гражданах. И чем демократичнее режим, тем лучше он решает эту задачу.

Эпидемия коронавируса – это тест наших государственных систем на гуманизм и демократию, на уровень заботы о своих гражданах. Циничное недемократическое государство пойдет по пути сокрытия информации, решая чисто экономическую задачу минимизации затрат и максимизации выгод. Демократическое государство постарается ввести карантинные меры и спасти тем самым максимальное число людей. Хуже всего будет обстоять дело в государствах, притворяющихся демократическими: они по максимуму будут стараться оттянуть введение карантинных мер, но рано или поздно и они столкнутся с необходимостью их ввести, чтобы уменьшить число больных. В итоге они пойдут по худшему сценарию, при котором и затраты будут высоки, и жертвы снизить серьезно не удастся. Нашей стране, очевидно, еще только предстоит пережить пик эпидемии, и то, как госструктуры поведут себя, покажет, насколько мы близки к настоящей демократии – или, наоборот, далеки от нее. И очень бы хотелось, чтобы экзамен этот был сдан как можно лучше, ведь цена ему – человеческие жизни.

Автор – экономист, доцент кафедры политических и общественных коммуникаций ИОН РАНХиГС