Почему государство не может быть родителем

К поправкам к Конституции возникло много вопросов – и у экспертов, и у обычных граждан. Одной из самых резонансных стала поправка, которая касается всех: о детях.

Я вошла в рабочую группу по подготовке поправок в том числе в надежде на что-то повлиять в той сфере, в которой я работаю 15 лет, – сфере защиты семьи и детства. Хотя бы снизить вред. Я, конечно, рада, что дети оказались одной из трех ключевых ценностей, которые постулируются теперь в посвященной им статье Конституции, – но только не в том варианте, который был в итоге принят: если в части поправок про НКО наши предложения услышали, то про детей – нет.

Я говорю о части 4 новой статьи 67.1, которая изначально звучала так: «Дети являются важнейшим достоянием России. Государство создает условия, способствующие всестороннему духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию детей, воспитанию в них патриотизма, гражданственности и уважения к старшим. Государство, обеспечивая приоритет семейного воспитания, принимает на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения».

Не у меня одной первая фраза вызвала нарекания: не могут быть достоянием дети, ведь достояние – это имущество! И накануне второго чтения законопроекта о поправках эта фраза была, по счастью, изменена. В итоговом, одобренном парламентом варианте она звучит так: «Дети являются важнейшим приоритетом государственной политики». Это гораздо лучше – тут понятно, что государство планирует учитывать интересы детей при формировании госполитики (хотя большой вопрос, могут ли быть дети приоритетом политики – лучше было бы написать «Благополучие детей – приоритет государственной политики»).

Но весь остальной текст этой части не изменился, остался таким же странным. Предложенная формулировка по «духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию детей, воспитанию в них патриотизма, гражданственности и уважения к старшим» сводит все многообразие человеческой личности к трем качествам. И почему забыты другие важные человеческие ценности – милосердие, справедливость, ответственность и т. п.?

Вопросы вызывает и фраза про «уважение к старшим» как цели воспитания. Кто подразумевается под «старшими», насколько старше они должны быть? Почему это ценность или цель исключительно для детей? С одной стороны, очевидно, что нужно уважать старших, с другой – такое утверждение может конфликтовать с необходимостью – в некоторых случаях – защищаться от незаконных действий «старших», например, в случае насилия с их стороны.

Но самое главное – это концовка про государство, принимающее на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения.

Эта формулировка вызывает серьезные опасения не только у меня, но у огромного количества НКО в этой сфере. Мы много лет работаем над тем, чтобы устройство ребенка в детский дом не приравнивалось к устройству в семью. Чтобы всем было очевидно, что детский дом – не аналог семьи, не родитель. А временное и очень неправильное место для пребывания детей, откуда они должны как можно скорее попасть в семью, прежде всего – вернуться в родную. В 2008 г. у нас изменился Семейный кодекс и оттуда наконец исчезла фраза, что ребенок либо устраивается в семью, либо в детский дом как альтернативные и равные виды устройства. Теперь ребенок в детском доме не считается устроенным и главная задача госорганов – вернуть его в кровную семью или устроить в приемную. В 2014 г. было принято постановление правительства о реформировании детских сиротских учреждений, где была усилена идея, что это сугубо временное место, что ребенок в детском доме по определению находится временно.

Теперь и в Конституции у нас появляется формулировка, снова уравнивающая государственную заботу и семью. Государство, согласно этой формулировке, – «такой же» родитель. А ведь когда ребенок остается без родительского попечения, то единственная существующая форма именно государственного попечения – это размещение детей в детские дома, потому что только в такой форме государство может исполнять обязанности родителя. Но это так себе родительство.

Ведь главное – в том, как именно государство будет свои обязанности «родителя» выполнять. Родитель выполняет свои обязанности непосредственно и лично, и главное, что он дает ребенку, – чувство заботы, любви, привязанности. Государство может создать детям условия для обучения и воспитания, временного проживания, может защищать их права. Но удовлетворить эмоциональные, психологические потребности ребенка государство как система не может. Установить с ребенком отношения заботы и привязанности может только человек.

Еще вопрос, что будет с детьми в семьях под опекой. Ведь когда ребенок не усыновлен, а находится под опекой или в приемной семье, у него остается статус оставшегося без попечения родителей – т. е., согласно новой поправке, у него теперь появляется «родитель» в лице государства. А как этот «родитель» будет выполнять свои родительские обязанности в отношении ребенка в семье опекунов, например бабушки? Значит ли это, что теперь государство в лице какого-нибудь специального института «государственного родительства», видимо, тех же органов опеки, будет разделять с ней воспитание и заботу о ребенке на равных, как родитель и должен?

Кроме того, родительские обязанности предполагают ответственность, включая уголовную, за ненадлежащее их исполнение. Понятно, что это невозможно распространить на действия государства, поэтому невозможно говорить об «исполнении обязанности родителей» в юридическом смысле, хотя нарушения прав детей в детских домах, особенно для детей с тяжелыми нарушениями развития, – наша ежедневная реальность. Если государство – родитель, то за такое выполнение своих родительских обязанностей его давно надо было лишить родительских прав. Но боюсь, такого инструмента у нас как раз не появится. А вот риски, что устройство в детский дом снова начнут воспринимать как аналогичное устройству в семью, – вполне.

И даже наличие в поправке оговорки про семейное воспитание (спасибо, конечно, что она хотя бы появилась, хотя и не очень понятно, что за семейное воспитание имеется в виду) не снимает всех рисков. Потому что в такой форме это предложение содержит две противоречащие друг другу идеи: о приоритете семейного воспитания и обязательство о передаче государству обязанностей родителя.

На мой взгляд, эта часть новой статьи Конституции должна была быть сформулирована так: «Государство защищает право каждого ребенка на жизнь, здоровье, развитие, образование, право жить и воспитываться в семье. Государство обеспечивает приоритет семейного жизнеустройства детей, оставшихся без попечения родителей». Эту версию мы с коллегами из московских социальных НКО из объединения «Все вместе» направили в Совет по правам человека при президенте и некоторым депутатам Госдумы.

Приоритет в такой формулировке отдается семейному воспитанию, а государство выступает в качестве защитника прав ребенка. В таком изложении было бы сохранено важнейшее право – а на самом деле витальная потребность каждого ребенка – жить и воспитываться в семье, а государство выступает не собственником, а защитником ребенка.

Что будет, если в силу вступит тот вариант, что был одобрен парламентом? Вариантов два. Или эта норма будет «мертвой» и не будет отражена в федеральном законодательстве и реальной госполитике в этой сфере (тогда вопрос: зачем такое писать в Конституции?).

Или мы начнем перестраивать и законодательство, и практику. Как? Прописывая обязанности и права государства-родителя? Разделенную опеку между государством и семьей опекуна? Меняя само понятие родительства? Слишком много вопросов и очень не хотелось бы, чтобы этой возможностью воспользовались люди, которые считают, что у государственного воспитания должен быть приоритет над семейным.

Автор – член рабочей группы по доработке Конституции, руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»