Кому нужен Бог в Конституции

В апреле, после всенародного голосования, дискуссии о внесении поправок в Конституцию станут бессмысленны, но пока у нас еще есть возможность посмотреть на общественное мнение в его чистом виде, без присоединения к коллективному большинству постфактум (социологам давно известен этот механизм, когда мнение до и после голосования у ряда граждан не совпадает). Я хотела бы остановиться только на одном прозвучавшем предложении (изначально – патриарха Кирилла) – закрепить в Основном законе понятие Бога, которое сделает его Конституцией меньшинства, и вот почему.

По данным социологических опросов (всероссийская перепись не включала вопрос о религиозной принадлежности) известно, что за последние 30 лет православная идентичность среди населения России заметно укрепилась. Доля православных значимо выросла – с 17% в 1989 г. до 77% в 2019 г., что на первый взгляд придает легитимности предложению патриарха. Да, комплиментарную для РПЦ динамику желающих причислять себя к православию следует принимать во внимание, но для понимания реальных религиозных установок населения стоит обратиться к более широкому набору показателей, что позволяют сделать результаты всероссийского опроса, проведенного «Левада-центром» в январе 2020 г.

Только 9% совершеннолетних жителей России (как в целом по выборке, так и среди православных), отвечая на вопрос о своей религиозности, выбирают ответ «очень религиозный» – т. е. демонстрируют высшую степень уверенности. Никакого феноменального роста доли опрошенных, придерживающихся этой позиции, от замера к замеру мы не наблюдаем. Предсказуемо доля высокорелигиозных чуть выше среди женщин, респондентов с низким потребительским статусом и опрошенных со средним образованием и ниже – их потребность верить в сверхъестественное неоднократно проанализирована социальными исследователями. (Попутно замечу, что эти же категории чаще верят в то, что гороскопы могут влиять на судьбу человека, прорицатели способны предвидеть будущее, а амулеты на счастье – приносить удачу. Это показывают, в частности, результаты третьей волны опросника в рамках International Social Survey Programme – международного ежегодного мониторингового исследования по самым важным социальным проблемам, проводящегося более чем в 30 странах по идентичной методологии, в том числе в России.)

Дробная шкала вопроса позволяет также выделить менее уверенных и выбирающих ответ «в какой-то мере религиозный» – таких 42%, и доля выбирающих такой ответ демонстрирует тенденцию к росту. Каждый второй респондент, причисляющий себя к православным, характеризует свою религиозность именно этой, неуверенной позицией. Чем же определяется эта неуверенность?

Ответ прост – в самом понятии Бога, которое и предлагают закрепить в документе. Только 46% опрошенных из числа тех, кто называет себя и православным, и «в какой-то мере религиозным», не испытывают никаких сомнений в его существовании (в анкете это представлено вариантом ответа «Я знаю, что Бог существует, и не испытываю в этом никаких сомнений»). У остальных же эти представления находятся в диапазоне от полного неверия до периодических сомнений. Думаю, не стоит подробно останавливаться на двух других категориях респондентов, субъективные оценки которых собственной религиозности демонстрируют еще большие колебания, просто укажу на их распределение в целом по выборке: 28% опрошенных считают себя «не слишком религиозными», еще 20% – «совершенно нерелигиозными» (или 30 и 7% соответственно среди называющих себя православными респондентов).

Несмотря на общую лояльность к православию и признание роли Церкви в жизни страны (которая, например, обгоняет в рейтинге значимых институтов политические партии и крупный бизнес), большинство россиян предпочитают отделять светское от религиозного. В январе 2020 г. суммарная доля респондентов, согласных с мнением, что «Церковь не должна оказывать влияние на принятие государственных решений», достигла 68%, и за последние два года мы видим максимальную с 2005 г. поддержку этого мнения. Из них 40% поддерживали именно крайнюю позицию – «определенно нет», что само по себе показательно. И только 9% выбрали противоположную позицию – «определенно да», голосуя за расширенное влияние Церкви на государство. Но доля выбирающих такой ответ респондентов с 2005 к 2020 г. снизилась с 16 до 9%.

Оставлю за скобками очевидное, но безусловно важное обстоятельство: в России, кроме православных, есть также мусульмане (по данным опросов – 6–7% от взрослого населения), буддисты (1%), неверующие (порядка 14–20%) и убежденные атеисты (5–7%), у которых вряд ли существует единое представление о Боге. Смею предположить, что нынешнее руководство России не ставит перед собой задачу формирования синкретического единства, стирающего столь значимое для прошлого и настоящего страны религиозное и этнокультурное многообразие.

Но все эти поправки, данные и рассуждения (как и любые другие) имеют смысл только при условии, что Конституция рассматривается гражданами как высшая юридическая инстанция, правовой принцип, имеющий силу не только на бумаге, но и в реальной жизни. Но что мы видим сегодня? За последнее десятилетие доля респондентов, считающих, что с Конституцией «мало кто считается», медленно увеличивалась и достигла 30% в 2020 г., формально став самым распространенным мнением о роли Основного закона в жизни страны. Чуть более половины опрошенных (суммарно) все-таки верят, что она гарантирует права граждан и поддерживает порядок в государстве. Если брать в расчет первых, то в Конституцию можно вносить не только понятие Бога, но и более неопределенные вещи, потому что реального влияния на общественную жизнь они не окажут. Если брать вторых, то острой необходимости редактировать Основной закон нет – они и без того заявляют о своей лояльности существующему порядку. Под соусом же социальных гарантий Бог в новой редакции Конституции может стать выражением мнений 9% – а то даже и меньшей части – россиян.

Автор — социолог, ведущий научный сотрудник «Левада-центра»